Марк теренций варрон. Варрон, марк теренций

Высшее благо, по его мнению, должно удовлетворять потребностям души и тела. Добродетель определяется как ведущее к благополучию искусство жизни, которому можно научиться. Варрон был поборником старых римских нравов, однако никогда не выступал в роли непреклонного защитника традиций. Он ценил подлинную культуру вне зависимости от её внешней формы.

Биография

Марк Теренций Варрон родился в 116 году до н. э. в сабинской Реате . На государственной службе прошёл все должности до претуры . Во время гражданской войны в 49 году воевал на стороне Помпея в Испании. По окончании войны Цезарь простил его и назначил начальником публичной библиотеки. Поселившись в Риме, Варрон окончательно посвятил себя давно уже интересовавшим его историческим изысканиям и литературной деятельности. Однако, из личных мотивов, Марк Антоний подверг его проскрипции , причём Варрон потерял часть своей библиотеки и свою землю. С 43 года стал заниматься только научной работой и литературной деятельностью. Работал до глубокой старости. Некоторые произведения написал в восьмидесятилетнем возрасте.

Менипповы сатиры

Основной литературной работой Варрона считаются философско-нравственные «Менипповы сатиры» (лат. Saturae menippeae ) в 150 книгах (каждой книге соответствует одна сатира; сохранился 591 короткий фрагмент из 96 книг; ни одной целостной сатиры Варрона реконструировать не удалось). Названы по своей специфической форме, заимствованной автором у кинического писателя Мениппа , которого Варрон высоко ценил. Собственно, от Варрона идёт название соответствующего жанра - мениппова сатира . Согласно Цицерону , написаны в юношеском возрасте.

Научные работы

Большое значение имела 9-томная энциклопедия Варрона «Disciplinae» (утеряна), отклики на которую можно найти у выдающихся учёных поздней античности и раннего Средневековья, среди которых Августин , Марциан Капелла , Кассиодор , Исидор Севильский . По традиции считается, что энциклопедия Варрона состояла из грамматики, диалектики, риторики, геометрии, арифметики, астрономии (астрологии), музыки (т.е. теории музыки), медицины и архитектуры, из чего делается вывод, что Варрон первым описал свободные искусства в виде цикла (правда, с добавлением медицины и архитектуры). Ныне достоверным считается, что Варрон - автор, как минимум, трактатов о музыке и землемерии (De mensuris, которое также трактуется как геометрия), следы остальных трактатов не прослеживаются . Независимо от того, входила ли «Музыка» в 9-томник или была написана как самостоятельный трактат (второе вероятней), Варрон может считаться первым римским теоретиком музыки.

Широко известны его работы под общим названием «Логисторики» («Logistorici»), состоящие из 76 книг в форме философских диалогов, основное содержание которых образуют этические рассуждения с примерами из мифологии и истории. Слово logistoricus - неологизм Варрона, его точное значение неизвестно. В одной из монографий «О философии» (De philosophia) автор представляет философию как учение о правильном образе жизни.

В исторических исследованиях выделяются «Человеческие и божественные древности» («Antiquitates rerum humanarum et divinarum») в 41 книге (труд утерян). Это энциклопедия истории римской культуры. Благодаря христианским писателям, прежде всего Августину , известно содержание второй части исследования (кн. 26-41), которую Варрон посвятил Цезарю . Ценные цитаты из «Древностей» и «Логисториков» также приводит Цензорин .

В книгах «О происхождении римского народа» (De gente populi Romani) и «О жизни римского народа» (De vita populi Romani) (та и другая в 4 томах) Варрон посвятил истории римлян и вкладу Рима в историю цивилизации.

В книге «Образы» («Hebdomades vel de imaginibus»; 15 книг) Варрон представил 700 портретов великих личностей Греции и Рима. В ней он доказывал равноправное положение греческой и римской культур.

Велика роль Варрона в становлении грамматики и лингвистики. Сохранились фрагменты трудов Варрона «История алфавита» («Historia litterarum»; 2 книги), «О происхождении латинского языка» («De origine linguae Latinae»; 3 книги) и некоторые другие фрагменты.

Напишите отзыв о статье "Марк Теренций Варрон"

Примечания

Издания и переводы

«О латинском языке» :

M. Terenti Varronis De Linguae Latinae Quae Supersunt, ed. G. Goetz; F. Schoell, 1910.
Издание в серии «Loeb classical library » (под № 333, 334): Varro . On the Latin language. ; .
Варрон . О латинском языке. VIII, 1-7, 9-23; IX, 1-5, 37-41, 55-58, 66-67, 91, 93, 94, 96, 99, 108, 109; Х, 3, 7, 9-10, 14-17, 21, 22, 25-31, 33, 51, 53, 54, 56, 58, 60-62, 74, 79, 82, 83. Пер. Я. М. Боровского. - В кн.: Античные теории языка и стиля. М.-Л., Соцэкгиз, 1936, с. 80-83, 94-104, 120.
- переиздание: СПб.: Алетейя. 1996. С. 85-88, 99-110, 118, 127.
Варрон . О латинском языке [отрывок]. / Пер. В. В. Каракулакова // Вопросы теории языкознания. Калинин, 1975. С. 72-87.
В серии «Collection Budé » начато издание: Varron . La Langue latine. T. II: Livre VI. Texte établi, traduit et commenté par P. Flobert. XLI, 228 p.

«О сельском хозяйстве» :

M. Terenti Varronis Rerum Rusticarum Libri Tres, ed. G. Goetz, 1929.
Варрон . Сельское хозяйство. / Пер. М. Е. Сергеенко. М.-Л.: Издательство АН СССР. 1963. 220 стр. 1300 экз.
Издание «The Loeb classical library »:
В серии «Collection Budé » сочинение в 3 томах.

Сатиры :

, ed. A. Riese, Teubner, 1865.
Petronii Saturae, Adiectae Sunt Varronis et Senecae Saturae Similesque Reliquiae, ed. F. Bücheler, 1963.
Помяловский И. В. Марк Теренций Варрон Реатинский и Мениппова сатура. (Исследование и переводы отрывков сатур). СПб., 1869. 305 стр.
Варрон . Менипповы сатиры. / Пер. М. Л. Гаспарова. // Римская сатира. М., 1989. С. 389-430.

Другие сочинения :

Grammaticae Romanae Fragmenta, ed. G. Funaioli, 1907.
De M. Terenti Varronis Antiquitatum Rerum Humanarum Libris XXV, ed. P. Mirsch, 1882.
Studi Varroniani : De Gente Populi Romani Libri IV, ed. P. Fraccaro, 1907.
I Logistorici, ed. E. Bolisani, 1937.
M. Terenti Varronis De Vita Populi Romani: Fonti, Esegesi, Edizione Critica dei Frammenti, ed. B. Riposati, 1972.
M. Terentius Varro : Antiquitates Rerum Divinarum. Part 1, ed. B. Cardauns, 1976.

Литература

Holzer E. Varroniana // Wissenschaftliche Beilage zum Programm des Königlichen Gymnasiums im Ulm. Ulm, 1890.
Словарь античности, сокращённый перевод с немецкого. Москва: Прогресс, 1993.
Античные писатели. Словарь. Санкт-Петербург: Лань, 1999.
Адо И. Свободные искусства и философия в античной мысли / Пер. с франц. Е. Ф. Шичалиной. - М.: ГЛК Ю. А. Шичалина, 2002 («варроновскому вопросу» посвящены сс. 185-229).
Альбрехт М. фон . История римской литературы. / Пер. с нем. Т. 1. М.: 2003. С. 646-670.
Сидорович О. В. Анналисты и антиквары: римская историография конца III-I в. до н. э. М.: РГГУ. 2005. Глава 3 «Марк Теренций Варрон и антикварная традиция». С. 165-273.
Крицкая С. Ю. Отражение языковых взглядов стоиков и атомистов в трактате Марка Теренция Варрона «О латинском языке». // Epistolai. Сборник статей к 80-летию профессора Наталии Александровны Чистяковой. / Отв. ред. Л.Б.Поплавская. СПб.: С. -Петербургский университет. 2001.
Варрон Марк Теренций // Большая Советская энциклопедия (в 30 т.) / А. М. Прохоров (гл. ред.). - 3-е изд. - М .: Сов. энциклопедия, 1971. - Т. IV. - С. 311. - 600 с.

Отрывок, характеризующий Марк Теренций Варрон

– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.

Род деятельности

Марк Тере́нций Варро́н (лат. Marcus Terentius Varrō ; - гг. до н. э.) - римский учёный-энциклопедист и писатель I века до н. э., по месту рождения именуемый Варрон Реатинский . Авторитет Варрона как учёного и оригинального писателя уже при жизни был неоспорим.

Философские взгляды Варрона эклектичны, он близок к киникам , стоикам , пифагорейству . Высшее благо, по его мнению, должно удовлетворять потребностям души и тела. Добродетель определяется как ведущее к благополучию искусство жизни, которому можно научиться. Варрон был поборником старых римских нравов, однако никогда не выступал в роли непреклонного защитника традиций. Он ценил подлинную культуру вне зависимости от её внешней формы.

Биография [ | ]

Марк Теренций Варрон родился в 116 году до н. э. в сабинской Реате . На государственной службе прошёл все должности до претуры , которую исследователи относят, предположительно, до войны Помпея со средиземноморскими пиратами (67 год до н. э.). Во время гражданской войны в 49 году воевал на стороне Помпея в Испании. По окончании войны Цезарь простил его и назначил начальником публичной библиотеки. Поселившись в Риме, Варрон окончательно посвятил себя давно уже интересовавшим его историческим изысканиям и литературной деятельности. Однако, из личных мотивов, Марк Антоний подверг его проскрипции , причём Варрон потерял часть своей библиотеки и свою землю. С 43 года стал заниматься только научной работой и литературной деятельностью. Работал до глубокой старости. Некоторые произведения написал в восьмидесятилетнем возрасте.

Менипповы сатиры [ | ]

Основной литературной работой Варрона считаются философско-нравственные «Менипповы сатиры» (лат. Saturae menippeae ) в 150 книгах (каждой книге соответствует одна сатира; сохранился 591 короткий фрагмент из 96 книг; ни одной целостной сатиры Варрона реконструировать не удалось). Названы по своей специфической форме, заимствованной автором у кинического писателя Мениппа , которого Варрон высоко ценил. Собственно, от Варрона идёт название соответствующего жанра - мениппова сатира . Согласно Цицерону , написаны в юношеском возрасте.

Научные работы [ | ]

Большое значение имела энциклопедия Варрона «Disciplinae» в 9 книгах (утеряна), отклики на которую можно найти у выдающихся учёных поздней античности и раннего Средневековья, среди которых Августин , Марциан Капелла , Кассиодор , Исидор Севильский . По традиции считается, что энциклопедия Варрона состояла из грамматики, диалектики, риторики, геометрии, арифметики, астрономии (астрологии), музыки (т.е. теории музыки), медицины и архитектуры, из чего делается вывод, что Варрон первым описал свободные искусства в виде цикла (правда, с добавлением медицины и архитектуры). Ныне достоверным считается, что Варрон - автор, как минимум, трактатов о музыке и землемерии (De mensuris, которое также трактуется как геометрия), следы остальных трактатов не прослеживаются . Независимо от того, входила ли «Музыка» в 9-томник или была написана как самостоятельный трактат (второе вероятней), Варрон может считаться первым римским теоретиком музыки.

Книги «О происхождении римского народа» («De gente populi Romani») и «О жизни римского народа» («De vita populi Romani») (та и другая в 4 томах) Варрон посвятил истории римлян и вкладу Рима в историю цивилизации.

Помяловский И. В. Марк Теренций Варрон Реатинский и Мениппова сатура. (Исследование и переводы отрывков сатур). СПб., 1869. 305 стр.

Варрон . Менипповы сатиры. / Пер. М. Л. Гаспарова. // Римская сатира. М., 1989. С. 389-430.

Другие сочинения :

Grammaticae Romanae Fragmenta, ed. G. Funaioli, 1907.
Фрагменты грамматических сочинений Варрона, издание Гетца-Шелля (1910)
De M. Terenti Varronis Antiquitatum Rerum Humanarum Libris XXV, ed. P. Mirsch, 1882.
Studi Varroniani : De Gente Populi Romani Libri IV, ed. P. Fraccaro, 1907.
I Logistorici, ed. E. Bolisani, 1937.
M. Terenti Varronis De Vita Populi Romani: Fonti, Esegesi, Edizione Critica dei Frammenti, ed. B. Riposati, 1972.
M. Terentius Varro : Antiquitates Rerum Divinarum. Part 1, ed. B. Cardauns, 1976.

Варрон Марк Теренций (116-27 до н. э.). Крупнейший римский ученый-энциклопедист. Варрон получил образование в Риме и Афинах и делал обычную общественную карьеру, пока Юлий Цезарь не поставил его во главе новой публичной библиотеки в Риме. После смерти Цезаря он удалился от дел, чтобы продолжать свои научные занятия, и, по преданию, написал более 600 книг с необъятным охватом тем. Основным произведением были «Человеческие и божественные древности». До нас дошли фрагменты «Менипповых сатир», трактат «О сельском хозяйстве», а также сочинение «О латинском языке».

Кто есть кто в античном мире. Справочник. Древнегреческая и древнеримская классика. Мифология. История. Искусство. Политика. Философия. Составитель Бетти Редис. Перевод с английского Михаила Умнова. М., 1993, с.47.

Варрон Марк Теренций (Marcus Terentius Varro) (116-27 до н. э.) - римский писатель и ученый. Родился в богатой и политически влиятельном семье в г. Реате Сабинской области (почему и называется иногда Реатинским). Сторонник Помпея и сенатской партии, прошел ряд магистратур до претора включительно. Участвовал в войне с пиратами; во время войны Цезаря с Помпеем (49-48 до н. э.) Помпей вверил ему защиту Западной Испании, но Варрон вынужден был сдаться Цезарю. Цезарь простил его и поручил организовать в Риме публичную библиотеку (греческую и латинскую). Марк Антоний объявил Варрона вне закона, и ему едва удалось спастись. По окончании Гражданских войн в Риме Варрон целиком занялся научной деятельностью, которой и раньше посвящал много времени.

Варрон - энциклопедист, о чем свидетельствует широта его интересов (поэзия, история литературы, риторика, лингвистика, философия, история, география, математика, юриспруденция, сельское хозяйство) и обилие написанных им трудов (более 600 книг). Главные сочинения: "Старина в людском быту и в обрядах богослужебных" ("Antiquitatum rerum humanarum et divinarum libri 41") (дошли только отрывки); "Латинский язык" ("De lingua latina") (из 25 книг дошли 5-10; 5 и 6 целиком, остальные в отрывках); "Седьмицы" ("Hebdomades") - первое в латинской литературе иллюстрированное сочинение, содержавшее 700 портретов знаменитых римлян и греков с краткой справкой о каждом (утеряны); "Энциклопедия" ("Disciplinarum libri 9") - изложение разных отраслей знания (грамматика, диалектика, риторика, геометрия, арифметика, астрономия, музыка, медицина, архитектура) (утеряна); "Сельское хозяйство" ("Rerum rusticarum libri 3") - руководство по полевому хозяйству, скотоводству и приусадебному хозяйству (разведение домашней птицы, пчел, рыбы), интересно обилием бытовых подробностей и сведений о жизни итал. деревни. (Сохранилось целиком. Рус. пер. "Сел. х-во", кн. 2, пер. М. Сергеенко в книге "Катон, Варрон, Колумелла, Плиний о с. х-ве", 1937; 2 изд. (без перемен), 1957); "Менипповы сатиры" ("Saturae Menippeae") - подражание сатирическим диалогам философа-киника Мениппа (3 в. до н. э.), в которых проза и стихи перемежаются; в них Варрон нападает на пороки современников, восхваляет старинные нравы и простую жизнь древних римлян. (Сохранились многочисленные заглавия и отрывки).

M. E. Сергеенко. Ленинград.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 2. БААЛ - ВАШИНГТОН. 1962.

Литература: Помяловский И. В., М. Теренций Варрон Реатинский и Мениппова сатира, СПБ, 1869; Boissier G., Étude sur la vie et les ouvrages de M. T. Varron, P., 1861; Dahlman H. M., T. Varron, в кн.: R-W-К, Suppl., Bd 6, S. 1172..., Stutt., 1935.

Варрон, Марк Теренций (Marcus Terentius Varro) (116 до н. э., Реата Сабинской области - 27 до н. э.) - римский писатель и ученый-антиквар. Происходил из древнего плебейского рода, который был причислен к всадническому сословию. Как и его друг Цицерон, Варрон получил образование сначала в Риме, а затем в Афинах, в школе философа Антиоха Аскалонского, которая основывалась на платоновской традиции, но иногда пыталась примирить взгляды стоиков, академиков и перипатетиков. Политическая карьера Варрона сложилась успешно: он был плебейским трибуном, квестором, эдилом, претором; возможно, занимал и жреческие должности; военная карьера была тесно связана с Гнеем Помпеем. Под командованием Помпея Варрон воевал в Испании против Сертория, боролся с пиратами и был награжден морским венком (corona navalis), возможно, участвовал в 3-й войне Рима с Митридатом. Варрон оставался верным Помпею во время его войны с Цезарем. Впоследствии по поручению Цезаря Варрон занялся организацией библиотеки в Риме. После смерти Цезаря подвергся преследованиям со стороны триумвиров, а часть его сочинений погибла. Каталог трудов В. был составлен в IV в. н. э. Иероним и насчитывал 490 томов. По современным подсчетам, Варрон написал 74 работы, которые составили собрание из 620 книг. Все наиболее значимые труды Варрон написал после 60 лет, но от них сохранились лишь небольшие фрагменты. Главное сочинение Варрона - «Древности дел людских и божеских» (Antiquitates rerum humanarum et divinarum) из 41 книги. В этой работе запечатлена вся история Рима, представленная в гражданских и религиозных институтах, жречествах, богах, обрядах и обычаях. Многие из них стали малопонятны для современников и нуждались в объяснении. Для антикварного метода Варрона характерно цитирование древних документов и авторов, опора на этимологию как основу аргументации. Охват материала говорит об энциклопедической учености Варрона. Его перу также принадлежала историко-литературная энциклопедия «Портреты» (Imagines) с изображениями 700 знаменитых греков и римлян, которые сопровождались двустишиями. От большинства сочинений Варрона сохранились лишь небольшие фрагменты. Исключение составляют трактаты «О латинском языке» (De lingua Latina) и «О сельском хозяйстве» (De re rustica). От первого сохранилось 6 книг из 25, в которых речь идет об этимологии и словообразовании. Энциклопедизм Варрона позволил ему собрать воедино лучшие достижения греко-римского мира во всех областях человеческой деятельности, продемонстрировав культурно-историческое единство Античности. В. известен также своими инженерными проектами: он предлагал соединить мостом Италию и Грецию в том месте, где сходятся Адриатическое и Ионийское моря, изобрел способ создания и тиражирования портретных изображений. В. занимался хронологией римской истории. С помощью своего друга математика Нигидия Фигула он вычислил дату основания Рима - 21 апреля 753 года до н. э. (Варронова эра). При жизни Варрона ему была поставлена статуя в библиотеке Азиния Поллиона. Сочинения Варрона пользовались популярностью в последующие века, их обильно цитировали римские и христианские авторы.

О. В. Сидорович.

Российская историческая энциклопедия. Т. 3. М., 2016.

Литература: Помяловский И. В. Марк Теренций Варрон Реатинский и Мениппова сатура. СПб., 1869; Сидорович О. В. Анналисты и антиквары: римская историография конца III - I в. до н. э. М., 2005; Cardauns B. Marcus Terentius Varro. Einfürung in Sein Werk. Heidelberg, 2001; Rawson E. Intellectual Life in the Late Roman Republic. Baltimore (Md.), 1985.

Варрон, Марк Теренций Варрон Реатинский (Marcus Terentius Varro Reatinus) (116 до н.э., Рим - 27 до н.э., Реате) - римский государственный деятель, писатель, ученый-энциклопедист. Принадлежал к сословию всадников. Получил строгое староримское образование, среди своих учителей часто упоминает грамматика стоической школы Люция Элия Стилона. Ок. 84-82 в Афинах слушал лекции Антиоха Аскалонского . Варрон - образец универсального ученого-филолога эллинистического типа, не ограниченного рамками отдельной дисциплины, знатока-эрудита; автор множества сочинений (из которых сохранились полностью только «О сельском хозяйстве» и 6-я книга «О латинском языке», остальные дошли во фрагментах или известны по названиям). В гражданской войне 49 выступал против Цезаря; однако в 47 Цезарь, ценя ученость Варрона, поручает ему организацию государственной библиотеки в Риме. Варрон писал по истории римского народа («Старинные установления человеческие и божественные» в 41 кн. - древнейший период становления Рима, законы, религия и культы римлян, сводка в 9 кн. была популярна от Вергилия до Макробия; «О жизни римского народа», «О происхождении римлян» и др.), по истории литературы («О поэтах», «О сценических представлениях», «О комедиях Плавта» и др.), по языкознанию («О латинском языке», «О происхождении латинского языка», «О сходстве слов» и др.). Для истории педагогики огромное значение имели написанные около 33/34 сочинения «Науки» (Disciplinae), в которых Варрон соединил достижения греческой (Платон, Исократ) и римской (Катон) педагогической мысли и определил крут дисциплин, необходимых для воспитания свободного гражданина: грамматика - риторика - диалектика; музыка - арифметика - геометрия - астрономия; медицина - архитектура. Первые три и следующие четыре составили впоследствии как «тривиум», так и «квадривиум» - систему «семи свободных искусств» (в которую не были включены медицина и архитектура).

Философская проблематика представлена в сочинениях «О форме философии», «О началах чисел» (сочинение, от-разившее повышенный интерес к пифагореизму в Риме, посвященное пифагорейской символике чисел и повлиявшее на Авла Геллия, Макробия, Фавония Эвлогия, Марциана Капеллу, Цензорина), а также в написанной под влиянием Антиоха Аскалонского книге «О философии». Варрон дает здесь обоснование этики и учение о благе (рефераты у Августина, De civ. Dei XIX 1-3). Он признает 288 теоретически возможных этических позиции, четыре основных естественных состояния (наслаждение-voluptas, отсутствие боли - quies, совмещение того и другого, первичное природное состояние в целом - universaliter prima naturae), стремление к которым может или соотноситься, или соотноситься и не соотноситься, или не соотноситься с добродетелью (3x4 = 12); число позиций увеличивается вдвое (24) в силу того, что их можно проводить ради себя самого и ради других (differentia ex vita sociali); еще вдвое (48) в силу того, что цель может быть достоверной и вероятной (differentia ex Academicis novis); еще вдвое (96) при киническом и некиническом подходе (differentia ex Cynicis); и втрое (288) при соотнесении либо с созерцательной (vita otiosa), либо с деятельной жизнью (vita negotiosa), либо с той и другой вместе. Однако, поскольку отличительные особенности этических позиций не имеют прямого отношения к высшему благу (finis bonorum), их число реально ограничивается 12. Варрон известен также как автор «Менипповых сатир», одна из которых посвящена различным философским направлениям (ftsplctipsaewv): ее фрагмент показывает, что классификации Варрона им самим могли восприниматься как игра ума. Вкус Варрона к числовым спекуляциям отразился на структуре ряда нефилософских сочинений, ср. 9 x 9 раздела трактата «О сельском хозяйстве» или 2x7x7x7+14=700 разделов книги «Образы» (Imagines), посвященной выдающимся грекам и римлянам.

Варрону принадлежал цикл диалогов по отдельным вопросам философии и педагогики (т. н. «Логисторики»): «Курион о почитании богов», «Марий о судьбе», «Кат о воспитании детей», «Аттик о числах» и др. Варрон чужд академическому скепсису и считает необходимым принимать certa dogmata; в духе Антиоха Аскалонского развивает преимущественно практическую философию, цель которой - высшее благо, достижимое путем объединения естественных удовольствий и добродетелей, что приводит от vita beata через vita beatior к vita beatissima - блаженнейшей жизни, которая является не только созерцательной (otiosa), но и деятельной.

Ряд сообщений о воззрениях Варрона можно найти у Цицерона и Авла Геллия . Августин (De civ. Dei IV 27, VI 5, VI 12) сообщает о трехчастном делении теологии у Варрона на «мифическую», «природную» и «гражданскую» (ср. аналогичное деление у Панэтия). Стоическое влияние (Панэтия, через того же Антиоха) можно усмотреть в воззрении Варрона на бога как на душу, которая своим движением и мыслью правит миром, и в учении о душе как пневме. О влиянии и значении Варрона можно судить по тем эпитетам, которыми его награждали современники и потомки: «муж выдающегося дарования и всевозможной учености» (Цицерон); «ученейший из римлян» (Сенека ); «образованнейший» (Симмах); третий (наряду с Вергилием и Цицероном) «великий светоч римлян» (Петрарка ).

Ю. А. Шичалин

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. I, А - Д, с. 356-367.

Далее читайте:

Философы, любители мудрости

Исторические лица Рима (все римляне) и только императоры (биографический справочник).

Сочинения:

Langenberg G. (Hg.). М. Terentii Varronis Liber de philosophia, Ausgabe und Erklarung der Fragmente (Diss.). Koln, 1959.

Литература:

Помяловский И. В., М. Теренций Варрон Реатинский и Мениппова сатира, СПБ, 1869;

Сидорович О. В. Анналисты и антиквары: римская историография конца III - I в. до н. э. М., 2005;

Boissier G., Étude sur la vie et les ouvrages de M. T. Varron, P., 1861;

Dahlman H. M., T. Varron, в кн.: R-W-К, Suppl., Bd 6, S. 1172..., Stutt., 1935.

Dahlmann H. Varroniana.-ANRW 1 3 (1973).

Delta Corte F. Varrone. Genova, 1954; Boyance P. Sur la tlwologie de Varron. - «Revue des Etudes Anciennes», 1955, 57, p. 57-84; переиздание: Etudes sur la religion romaine. Rom, 1972, p. 253-282;

Idem. Les implications philosophiques des recherches de Varron sur la religion romaine. - «Atti del Congresso internazionale di Studi Varroniani», V. 1, Rieti. 1976, p. 80-103;

Entretiens sur I"antiquite classique (Fondation Hardt), t. IX (Varron). Vandoeuvre-Gen., 1963 (библиогр.);

Skydsgaard J. E. Varron the Scholar. Cph., 1968;

Cardauns B. Marcus Terentius Varro. Einfürung in Sein Werk. Heidelberg, 2001;

Rawson E. Intellectual Life in the Late Roman Republic. Baltimore (Md.), 1985.

Марк Теренций Варрон (будем называть его по последнему имени, хотя на протяжении сложной и противоречивой судьбы своей он успел сменить несколько имен), ворон, принадлежал к древнему и знатному роду придворных птиц. Родился он в 1749 году в Пруссии, во времена славного царствования Фридриха II, Великого, причем родился прямо под сводами дворца Его Величества.

Вскоре Марк Теренций Варрон был замечен при дворе. Его трудно было не заметить: он принадлежал к чрезвычайно редкой по тем, да и по нынешним, временам породе голубых воронов, о которых (в отличие от белых) по причине крайней их нераспространенности нет даже пословиц. Марк Теренций Варрон был замечен не кем-нибудь, а самим высокородным отпрыском Фридриха II, Великого, - тоже Фридрихом, и тоже II, но Прусским (т.е. не Великим), которому только что исполнилось пять лет.

Дай! - просто сказал отпрыск, показывая на маленького голубого ворона. Между тем временем, когда он сказал «дай», и тем, когда ему сказали «нате», прошло два дня и одна ночь: за это время трем офицерам отрубили головы и человек пятнадцать прислуги лишилось мест по разным причинам.

Так Марк Теренций Варрон стал собственностью Фридриха-младшсго, о чем отныне свидетельствовало тоненькое золотое колечко с монограммой отпрыска, надетое на лапку ворона, и прикованная к нему золотая же цепочка: ее длина определяла расстояние, на которое Марку Теренцию Варрону позволялось удаляться от Фридриха II Прусского. Расстояние было не таким уж маленьким: золота в Пруссии не жалели, особенно на все, что с легкой руки Фридриха II, Великого, квалифицировалось как поведение «auf seine Facon».

Изредка Марку Теренцию Варрону разрешалось полетать свободно, но только в пределах зала. Ворон не относился к своему заточению трагически, поскольку о том, что это было заточение, не знал: «дай!» прозвучало вскоре после его появления на свет и он полагал его для себя естественным. Более того, Марк Теренций Варрон понимал, что состоит на государственной службе, и вел себя соответственно.

Надо сказать, фортуна сделала его своим избранником не за одну только редкостную окраску, в нем были оценены и другие качества. Прежде всего - уникальная способность к языкам и не менее уникальная способность к подражанию разным голосам. Говорить Марк Теренций Варрон начал сразу, причем без всякого насилия извне - по велению, так сказать, сердца. «Автодидакт», - сказал о нем Фридрих II, Великий, и был прав. На освоение немецкого языка ушло не так много времени: лексикон Марка Теренция Варрона состоял в основе своей из слов, выражавших, по характеристике К.Маркса (данной, правда, применительно ко всему режиму Фридриха II, Великого), «…смесь деспотизма, бюрократизма и феодализма…» - увы! Не повезло, явно не повезло ворону с выпавшим на его долю периодом истории…

Дальше - больше: ворон заговорил по-французски, отражая тем самым интересы прусской монархии. Первым французским словом, которое произнес Марк Теренций Варрон и которое кое-кого при дворе Фридриха II, Великого, насторожило и обескуражило (не без оснований, как выяснилось впоследствии), было диковатое для политической ситуации первой половины 50-х годов слово «opposition». Где уж ворон его подхватил, оставалось загадкой. Некоторое время слово это веселило недальновидных политиков, но вскорости стало раздражать их - причем все сильней и сильней. К самому же Марку Теренцию Варрону, вопреки его ожиданиям, относились, однако, все лучше и лучше. Конечно, ворон понять этого не мог: откуда бы ему, в самом деле, знать, что он давным-давно уже считался доносчиком, подхватывая слова, которые посторонним слышать не полагалось, да еще давая точную паспортизацию каждого слова… он ведь перенимал слово вместе с особенностями голоса и интонации! К этому времени Марк Теренций Варрон беспрепятственно летал уже по всему дворцу и даже вылетал на улицу: золотую цепочку сняли с него, поскольку он и так аккуратно возвращался в покои кронпринца, когда уставал подслушивать и подглядывать. Теперь лапку ворона украшало лишь золотое кольцо с монограммой.

Неизвестно почему к исходу первой половины 50-х годов, а точнее, в самом начале 1756-го, Фридрихом II, Великим, был выдворен из страны французский посланник вместе со всеми сопровождавшими его лицами и вместе со всеми пожитками. Посланник увез из дворца какую-то скрученную в трубочку бумагу, скрепленную сургучом и предназначенную, кажется, королю Франции, что, по свидетельству очевидцев, и объясняло мрачность лица французского посланника, а также лиц сопровождавших-его-лиц. Инцидент был осмыслен позднее, когда (всего лишь через несколько месяцев) стало известно о союзе, заключенном против Пруссии Францией, Россией, Австрией, Швецией и некоторыми немецкими государствами. Фридриха II, Великого, приветствовали при дворе как провидца.

Между тем лексикон Марка Теренция Варрона постоянно пополнялся. В прямой связи с его пополнением (об этом уже поговаривал двор) находились отставки считавшихся преданными Его Величеству государственных деятелей и назначения на их должности новых лиц, малоизвестных придворным кругам. Фавориты и фаворитки вспыхивали на небосклоне Его Высочайшей Милости как кометы, но - в отличие от комет - через миг не оставляли даже светящегося следа. Цинизм и вероломство монарха обсуждались в открытую.

А Марк Теренций Варрон болтал без умолку - и, будучи в очень незначительной мере способным к диалогу, выдавал восхитительные образцы речи монологической. Ловкие придворные научились по болтовне его узнавать, откуда ветер дует - наиболее же предприимчивые из них исхитрялись играть на способностях Марка Теренция Варрона к языкам и копированию речи: отныне они молились на ворона, как бы невзначай, но очень громко и по многу раз в день произнося при нем фразы, которые - дойди они до нужных ушей - могли круто изменить судьбы их авторов. Марк Теренций Варрон удостаивался почестей языческих божеств, а при прусском дворе никогда не процветали так двуличие и лицемерие. Искусство интриги было доведено до совершенства. Двор превратился в балаган. Головы летели, как листья в октябре. Обозы иностранных посланников курсировали туда-сюда с регулярностью сегодняшних рейсовых автобусов. Марк Теренций Варрон говорил уже на двенадцати языках…

К нему приставили телохранителя, денно и нощно оберегавшего его от покушений. Ворон участвовал во всех приемах, раутах, официальных и интимных обедах короля и его светлейших домочадцев. Домочадцы боялись друг друга и общались преимущественно жестами. К пластическому искусству Марк Теренций Варрон был неспособен.

Вот как обстояли дела до тех пор, пока за пределами Пруссии не начали ходить слухи о том, что прусский король за неимением собственной головы пользуется вороньей, а однажды на каком-то балу (всего-навсего в Баварии) никому не известный барон Кнорре скаламбурил во всеуслышание: «Так мы с легкой руки Пруссии всю Европу провороним». Каламбур расползся быстро. Между тем Его Королевскому Забиячеству совсем не улыбалось, чтобы всякий барон острил по его поводу, и, вынашивая в сердце своем планы войны за Баварское наследство, Фридрих II, Великий, через кого-то передал пресловутого ворона труппе бродячих артистов…

Так Марк Теренций Варрон оставил поприще государственной службы, но долго жила еще во дворце память о нем и впоследствии ему приписывались такие деяния, какие были бы не под силу и стае воронов. Вот куда уходят корни мифа о Вороне Золотой Лапке, к сожалению уже забытого в наше время.

А к богеме Марк Теренций Варрон привыкал трудно. Его снова посадили на цепочку - правда, теперь уже на медную, - и заставляли потешать публику, обучив десятку новых слов, произнесение которых всякий раз вызывало приступы странного веселья «простого народа»… Марк Теренций Варрон не любил этих слов. Автор, с позволения читателей и щадя их, приводить примеров не станет. Однако нет худа без добра: если раньше Марк Теренций Варрон произносил все, что приходило ему в голову, особенно не задумываясь, то теперь выбор слова превращался для него в насущно важную проблему. Понимая, что стилистически сниженная лексика оплачивается хорошей кормежкой, а кодифицированный литературный язык - нет, Марк Теренций Варрон развивал в себе стилистическое чутье. Элементы публицистического стиля проходили на «ура» - элементы официально-делового вознаграждались лишь побоями… Бедняга-ворон, он и не подозревал, что все несчастья, выпавшие на его голову, сделают из него поэта! Пройдя сравнительно короткий этап формализма, за который в труппе устроили ему адскую взбучку, он вплотную подошел к осознанию содержательности формы, то есть стал не просто поэтом, но мастером, за что и должен был возблагодарить судьбу, однако - вследствие непонимания ее поворотов - не возблагодаривал. А судьба между тем заполняла еще один пробел в его образовании: странствия по белу свету основательно расширяли кругозор, наполняли новыми образами восприимчивое сердце Марка Теренция Варрона. И когда теперь в ответ на какой-нибудь окрик («Пошел отсюда, кыш!») он, склонив голову и грустно глядя на собеседника, беззлобно отвечал: «Я зна-аю жизнь…», - в этом, ей-богу, был большой смысл.

Впрочем, давно уже не подходил Марк Теренций Варрон к кому попало. Кончились те времена, кончилось детство. Тогда, охотно садясь на любое плечо, он наклонялся к самому уху человека и проникновенным шепотом предлагал: «Поговорррим?», за что неизменно получал какое-нибудь угощение. Теперь же все чаще и все печальней произносил Марк Теренций Варрон: «Temporrra mutanturrr…», - ни на кого не глядя, а только слушая и слушая музыку этой фразы. Он умел уже различать людей и гораздо более трезво поглядывал на них: дескать, а ну-ка, милейший, дайте на Вас посмотреть, чего Вы стоите… э-э-эх, да Вы ничего не стоите, что ж тогда разговаривать с Вами, а уж тем более на плечо к Вам садиться, - нет-нет, милейший, ступайте-ка Вы своей дорогой, я - своей, и дело с концом.

Но Фредерика!.. Но эта девочка - тоненькая, как ниточка, по которой она гуляла по небу с двумя большими бумажными лепестками в руках! Но эта маленькая фея, танцевавшая на пальцах нежные танцы Баварии! И южный ее выговор - мягкий, как пух под самыми густыми перьями, выговор, который нельзя повторить, чтобы не задохнуться… Фредерика, первая - первая и взаимная любовь Марка Теренция Варрона!

Ее подобрали на дороге, где она просто сидела и просто ждала, когда ее подберут. Подобрали, посадили в тесный возок, накормили чем бог послал, расспросили… - Я умею танцевать. - Хорошо, будешь танцевать. - Я умею петь. - Хорошо, будешь петь. - А этот ворон, он зачем у вас на цепи? - Чтобы не улетел… - Разве ему плохо с вами, что он может улететь?

Фредерика оказалась необыкновенно способной.

Как это ты делаешь? - спросила она у Пауля, когда тот шел по канату.

А иди сюда - покажу.

И Фредерика пошла по канату, смеясь от счастья.

Сколько тебе лет, Фредерика?

Четырнадцать.

Фреде-рика. - сказал Марк Терениий Варрон.

Ну и ну! - засмеялся папа Сеппль. - Это вообще-то говорящий ворон, но по имени никого из нас не называет. Ты первая.

Конечно, первая! Первая любовь - острая, как клинки папы Сеппля. Как все клинки папы Сеппля.

Фреде-рика!

Она никогда не разговаривала с Марком Теренцием Варроном, прежде не сняв с него цепь. Тогда он поднимался высоко-высоко и камнем падал на голову Фредерики, в самый последний момент резко уходя в сторону. И Фредерика смеялась - как часто и как негромко смеялась она!

Rabebreher, Du bist mein Rabebreher[ 5 ], - ласково говорила она, радуясь, что придумала такое хорошее имя.

А Марку Теренцию Варрону было совершенно все равно, как называет его Фредерика: только бы не умолкала, только бы говорила что-нибудь южным своим, солнечным своим баварским голосом… впрочем, Rabebreher - это правда здорово! Убедиться же в том, насколько это еще и точно, он смог в самом скором времени.

Его давно интересовали другие вороны. Марк Теренций Варрон видел их только несколько раз, да и то мельком: вороны ведь не живут в густонаселенных местах. А бродячие артисты - наоборот. И потом… возок так быстро катился по дорогам: мало что замечалось в пути. Однажды только, не успев доехать до Марбурга, артисты решили заночевать около какого-то поля. Был вечер - теплый, как вся Бавария Фредерики. Марка Теренция Варрона привязали снаружи - и тут он увидел их, других воронов. Они прохаживались по стерне. Марк Теренций Варрон хотел было приветствовать их, но отчего-то смутился. Он только весь подобрался и смотрел на них долгим, как его жизнь, взглядом. Среди воронов была Дама бесподобной красоты и грации. Она что-то ела с земли.

Марка Теренция Варрона заметили не сразу. А заметив, принялись обсуждать вполголоса не то цвет его перьев, не то цепь, удивительную для них ничуть не менее. Кажется, они поссорились при обсуждении, некоторое время дулись друг на друга, потом подошли поближе к возку. Обсуждение возобновилось и снова привело к ссоре. Марк Теренций Варрон не понимал, что именно их интересует, а то он охотно пришел бы им на помощь. Может быть, когда вороны решат что-нибудь по его поводу, они вступят с ним в разговор?

Однако те разошлись не на шутку: Марк Теренций Варрон засомневался даже, не забыли ли они о том, что составляло предмет их дискуссии, - и засомневался, по-видимому, небезосновательно. На него самого внимания больше не обращали: перепалка сделалась слишком жаркой. Но когда уже Марк Теренций Варрон впал в отчаяние, решив, что о нем не вспомнят никогда, два молодых ворона бросились к нему и ни с того ни с сего начали провоцировать его на драку. Он не понял их намерений, он с недоумением смотрел на обидчиков, он, наконец, разозлился…

На крики из возка выбежала Фредерика и, мгновенно оценив ситуацию, кинулась на защиту своего Rabebreher"а, но ее появление внесло в ряды птиц такую панику, что уже через миг Марка Теренция Варрона защищать было не от кого.

Вот видишь, - приговаривала Фредерика, промывая его раны теплой водой, - как плохо быть Rabebreher"ом… Это тебе за то, что ты «портишь породу»! - и столько горечи было в словах ее, столько участия, на сколько может быть способен лишь товарищ по несчастью… И все-то они были голубыми воронами - бродячие эти артисты, и все-то они «портили породу», правда, свою породу, человеческую. Случалось, что и их гнали из городов и селений, случалось, что и им вслед летели проклятия, - бедные голубые вороны эпохи Просвещения! Гуляющие по канатам, танцующие, поющие, творящие из ничего цветы и ленты… знать ничего не желающие об Австрийском наследстве, о Семилетней войне, о Баварском наследстве, но гуляющие по канатам, но танцующие, но поющие, но творящие из ничего цветы и ленты! И безумно красивое слово - Variola…

V-а-r-i-о-l-а, - сказал Марк Теренций Варрон.

Eine Viola?[ 6 ] - переспросила Фредерика и рассмеялась.

Vаriоlа[ 7 ], - повторил Марк Теренций Варрон: уж он-то знал, что говорит!..

Vаriоlа, черная оспа, Вlаttern[ 8 ], шла за их возком, играя на черной скрипке, бросая черные розы…

Фредерику лихорадило третий день, она не могла подняться, она не выходила из возка.

Vаriоlа, - настойчиво повторял Марк Теренций Варрон чьим-то чужим, случайно перенятым голосом. Кто сказал при нем это слово?

На светлом лбу Фредерики - множество темно-синих пузырьков: они расползаются по лицу, расползаются по телу. Марк Теренций Варрон склевал бы их, чтобы они не портили так Фредерику, не портили так Фредерику… Но его не пускают в возок. А потом Фредерику вынесли на солнце - страшную черную Фредерику, черную розу к подножию Смерти. Она очнулась только на миг, нашла обезумевшими глазами Марка Теренция Варрона. сказала: «Отпустите», - и умерла. С Марка Теренция Варрона сняли цепь, а Фредерику закопали в землю.

Марк Теренций Варрон не заметил, как сняли цепь: он окаменел. Давно уже укатили в возке умирать - сначала папа Сеппль, потом Пауль, потом каждый, каждый, каждый… Марк Теренций Варрон сидел на земле, в которую закопали Фредерику, весь январь, весь февраль, весь март - и вдруг полетел и летел долго-долго, пока не упал на мостовую и словно умер.

Он очнулся от того, что ему пытались открыть клюв.

Ну и как наши дела? - спросили (Марк Теренций Варрон не понял - кто)

Фреде-рика, - сказал он.

Ах вот что, тебя зовут Фредерико? Очень приятно, - отнесся голос: видимо, тут было в порядке вещей встретить говорящую птицу.

Услышав над собой «Фредерика», Марк Теренций Варрон немножко ожил - он даже трепыхнулся раз-другой и, может быть, подумал - чего не бывает! - что в этих местах знали Фредерику. Его подняли с земли и понесли куда-то, Марк Теренций Варрон не сопротивлялся. Руки были большие и ласковые…

Заботами магистра Себастьяна - так звали спасителя Марка Теренция Варрона - и Петера, его ученика, жившего неподалеку и навещавшего магистра по нескольку раз в день, ворон медленно возвращался к жизни. Не было больше Фредерики, но было имя ее, так часто звучавшее в доме, а имя - это уже много.

И Марк Теренций Варрон готов был верой и правдой служить людям, приютившим имя ее под своей крышей. Впрочем, многого от него не требовалось: время от времени относить в клюве записочки из одного дома в другой. Магистр Себастьян - Петеру, Петер - магистру Себастьяну… Марк Теренций Варрон сделался их телеграфом, их телефоном, по которому в любую минуту можно было соединиться друг с другом.

Вам депеша! - торжественно произносил он, появляясь то у дверей магистра, то у дверей Петера. - Соблаговолите передать со мной ответ.

А сколько новых красивых слов узнал Марк Теренций Варрон от обожаемых своих покровителей! Абстракция, субстанция, духовность, теодицея, метафизика, элоквенция… Очень скоро он стал включаться в длинные негромкие беседы магистра с Петером - и когда Петер начинал распаляться, а магистр, посмеиваясь, обращался к Марку Теренцию Варрону со словами: «Что скажете, магистр?», - тот неизменно отвечал:

Sunt pueri pueri, pueri puerlia tractant![ 9 ], - да с таким скучающим видом, что даже Петер, которого это вроде бы должно было задевать, покатывался со смеху.

Маленький домик под Кенигсбергом, увитый плющом! Колыбель классической немецкой философии, которая и не помнит, наверное, кому она обязана тем, что самый воздух этих мест накопил в себе электричество мысли, разрядившейся впоследствии бесподобными идеями Канта, ослепительной свежести идеями! Здесь безумствовали фантазии, созревали гроздья грез, проклевывались и буйно цвели пророчества, здесь были предсказаны самые безрассудные открытия будущего, похоронены самые страшные заблуждения человечества. Здесь гремели грозы, отголоски которых не давали спать детям последующих веков, здесь пылали костры, искры которых воспламеняли воображение бесконечно далеких потомков.

И Марк Теренций Варрон был тогда здесь… Сидя на подлокотнике кресла магистра Себастьяна, толковавшего Петеру темные места древних книг. Бодрствуя на плече Петера, вглядывавшегося в безответное ночное небо. Примостившись на письменном столе магистра и подолгу глядя, как тот сосредоточенно водит по белой поверхности пером, оставляющим след в виде тоненькой, ровной и как бы вязаной нитки.

Но все старели, старели - и пришло время, когда магистр не поднялся утром с постели: он лежал и смотрел открытыми в пустоте глазами прямо перед собой. Теперь Марк Теренций Варрон знал, что это означало. Это означало одно: «Отпустите». А разговоры магистра с Петером становились все тише, все темнее - Марк Теренций Варрон слушал, не решаясь уже вмешиваться… он слушал и ждал беды.

Накануне ее он понял: беда случится завтра. Дыхание магистра стало странным: в горле что-то булькало и переливалось. Марк Теренций Варрон собрался в путь. Он давно уже догадался, что люди имеют обыкновение умирать один за другим. И тою же ночью, выхватив взглядом из тьмы нежилую почти комнату, Марк Теренций Варрон снялся и полетел - куда-нибудь, все равно куда, все равно! Подальше от людей: не видеть, как часто они умирают, не знать, как умеют они любить и мыслить!.. Почти век оставался он с ними, но теперь - увольте.

Весь следующий век Марк Теренций Варрон прожил так, как и подобает жить ворону: в окрестностях деревень, на кладбищах, просто в лесах. Другие вороны давно уже не интересовали его, да и он не интересовал их: от долгих странствий роскошное голубое оперение выцвело, сделалось серым… а может быть, и седым. Внешне он мало чем теперь отличался от собратьев-по-перу.

Ни с людьми, ни тем более с воронами Марк Теренций Варрон старался не вступать даже в случайные разговоры: за два с лишним века он понял, что еще в прошлом веке обо всем наговорился и что говорить больше не о чем.

Так превратился Марк Теренций Варрон в самого что ни на есть обыкновенного ворона, о бурном прошлом которого никто не догадывался. Правда, мерцало на лапке золотое колечко, но кому ж известно, что оно золотое!

А третий век тянулся уже просто слишком долго, Марк Теренций Варрон начинал даже подумывать о том, не правы ли люди, определившие себе столь короткий срок жизни, как вдруг непонятная сила схватила его за горло и швырнула высоко в ночное небо. И он полетел так, как летел когда-то от могилы Фредерики, как летел от дома, где умирал магистр Себастьян, - стремительно и безрассудно, с запада на восток.

Марк Теренций Варрон никак не мог взять в толк, откуда взялась сила, вытолкнувшая его, как пробку из бутылки, и запустившая в движение. Но Она не была неистощимой, сила эта, и, постепенно скудея, сошла на нет.

Ворон опустился на первый попавшийся карниз с целью умереть. И начался сон, сон, сон - и во сне увидел он Фредерику, идущую прямо к нему по тротуару. Повзрослевшую Фредерику в черной шали с японскими цветами. Фредерика повела себя так, словно не была знакома с Марком Теренцием Варроном: она протянула ему то, чего он не ел вообще никогда. Потом взяла на руки и понесла куда-то.

Ворону стыдно было, что он такой усталый и больной, и он хотел самостоятельно лететь рядом с Фредерикой, но, увы, не мог… А Фредерика все несла и несла его, и принесла к каким-то людям, которых Марк Теренций Варрон не встречал прежде, но люди были хорошие и ворон решил не умирать, а пожить еще хоть сколько-нибудь.

116 - 27 гг. до н. э.) - римский ученый. Во время междуусобных войн держал сторону Помпея, после победы над которым Цезарь простил Варрона и поручил ему устройство общественной библиотеки в Риме. Из 74 сочинений Варрона по самым разнообразным отраслям знаний до нас дошло только два.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Варрон, Марк Теренций

из Реаты, 116–27 гг до н. э., римский ученый и писатель. Родился, по-видимому, в Риме (или в Реате, в стране сабинян); был учеником Луция Элия Стилона и Антиоха Аскалонского, лекции которого слушал в 84–82 гг. до н. э. На общественном поприще дошел до должности претора; республиканские убеждения сблизили его с Помпеем, рядом с которым он в качестве легата принимал участие в войне с пиратами. В 49 г. до н. э. предводительствовал - но без особого успеха - войском Помпея в Испании. Впоследствии он быстро сблизился с Цезарем, тот доверил ему управление греческой и римской публичной библиотекой. В 43 г. до н. э. был включен в проскрипционные списки Антония; благодаря вмешательству Фуфия Калена он избежал смерти, но при этом была опустошена его книжная коллекция. С этого времени он полностью отдался научной работе. О В. рассказывали, что не было вещи, о которой он бы не писал; его наследие было огромным. На основании неполного каталога сочинений В., которым мы обязаны Иерониму, установлено, что В. написал свыше 74 произведений, по меньшей мере в 620 книгах. К ведущим литературным достижениям В. принадлежат Менипповы сатиры (Saturae Menippae) в 150 книгах. По большей части они были созданы в ранний период творчества В., поскольку последние понятные нам аллюзии в сохранившихся фрагментах относятся ко времени борьбы с пиратами. Свое название они получили от формы, которую В. заимствовал у киника Мениппа из Гадары, перемежая прозу поэтическими вставками, искусно написанными самыми разнообразными метрами. Тематика сатир философско-нравственная. Хотя В. в шутку бранит распространившуюся в Риме тягу к излишествам и призывает к простоте былых времен, он нигде не выступает суровым защитником традиций. Почти в каждом фрагменте сатир виден разумный подход человека, убежденного в правильности своих взглядов, который умеет оценить подлинную культуру, вне зависимости от изменений ее внешней формы. Среди других поэтических творений В. следует назвать еще Псевдотрагедии в 6 книгах. Это были, как указывает заглавие, для чтения, не предназначенные для постановки на сцене. В сборнике философско-исторических работ под названием Логисторики, насчитывающем 76 книг, В. затронул множество интересовавших его вопросов, например, воспитание детей, почитание богов, счастье, мир и т.д. Каждая из этих работ имела двучленное название, состоявшее из имени собственного и обозначения темы, например, Марий, или Об изменчивости судьбы (Marius de fortuna). Обозначенное в заглавии историческое лицо позволяло ему связать повествование с историей Рима, что повышало воспитательные достоинства произведения. Особого упоминания среди сочинений В. заслуживает первое иллюстрированное римское произведение под заглавием Седмицы или Портреты (Hebdomades vel de imaginibus) в 15 книгах. Законченное в 39 г до н. э., оно включало 700 портретов знаменитых людей из разных областей человеческой деятельности, например, царей и вождей, политиков, поэтов, прозаиков и т.д. Каждой группе греческих портретов В. противопоставил семь римлян, чтобы доказать равноправное положение римской культуры. Под портретом помещались две краткие биографические справки, поэтическая и прозаическая, не всегда принадлежавшие В. Игра В. с числом семь, о значении которого он писал в кн. I, свидетельствует о его симпатии к неопифагорейству. Специальным проблемам литературы и театра В. посвятил несколько монографий. В сочинении О поэтических произведениях (De poematis) в 3 книгах он рассмотрел поэтику и базовые вопросы литературного творчества; зато произведение О поэтах (De poetis) скорее носило биографический характер. Глубокий анализ текстов комедий, повсеместно считавшихся произведениями Плавта, позволил В. в произведении О комедиях Плавта (De comoediis Plautinis) выделить 21 несомненно аутентичную пьесу. Зарождение и развитие римских театральных зрелищ он описал в трех книгах О началах театра (De scaenicis originibus); В. писал также о театральных масках в сочинении De personis в 3 книгах. В научных исследованиях В. почетное место занимала история. Основным произведением в этой области были Человеческие и божественные древности (Antiquitates rerum humanarum et divinarum) в 41 книге.Это была энциклопедическая обработка всей истории римской культуры. Первая часть, описывавшая человеческие древности (кн. I-XXV) была создана в пятидесятые годы, а вторую, посвященную божественным древностям (кн. XXVI-XLI) В. осенью 47 г. до н. э. посвятил Цезарю, который в то время стал во главе коллегии понтификов. Содержание второй части нам известно довольно точно, благодаря сообщениям христианских писателей, в основном Августина; В. исчерпывающе описал, по указаниям стоиков, философскую религию образованных людей, мифологическую религию поэтов и государственную религию, однако, уделяя более внимания культу, чем самим верованиям. Дополнением к его произведению был труд О жизни римского народа (De vita populi Romani) в 4 книгах, в которой В. противопоставил простую жизнь предков распространившейся в его время страсти к излишествам; название напоминает о произведении Дикеарха, ученика Платона. Чтобы доказать равноправие греческой и римской культуры и освободить римлян от обвинений в варварстве, В. в работе О происхождении римского народа (De gente populi Romani) в 4 книгах показал вклад римлян в развитие гречекой культуры. Его любви к прошлому обязаны своим появлением также лингвистические труды В, как например, История алфавита (De antiquitate litterarum) в 2 книгах и О происхождении латинского языка (De origine linguae Latinae) в 3 книгах. Существовали труды В., о давнем споре греческих грамматических школ аномалистов и аналогистов и о правильной разговорной латыни. От всех этих произведений уцелели лишь фрагменты, зато сохранилась часть (кн. V-X) работы О латинском языке (De lingua Latina) в 25 книгах, в которой он использовал выводы своих предшествующих исследований и работы своего учителя Стилона. В этом произведении В. изложил (часто пони их слишком широко) этимологию, учение о склонении и синтаксис; весь материал был подчинен категориям стоического учения о языке. Первые книги (до кн. IV) были посвящены Публию Септимию, остальные - Цицерону, из переписки которого мы знаем, что посвященые ему книги были закончены еще в июне 45 г. до н. э. Сохранилось и написанное в 37 г. до н. э. произведение О сельском хозяйстве (Res rusticae) в 3 книгах, выдержанное в форме диалога, участники которого носят говорящие имена, связанные с сельской жизнью. Восьмидесятилетний В. обратился здесь к обширной специальной литературе как греческой, так и римской, а прежде всего - к собственному опыту. Свои советы хорошего хозяина он адресует жене Фундании, котторая нажила имущество в стране сабинян. В кн. I он пишет о полевых работах, кн. II посвящает уходу за скотом, в кн. III рассказывает о домашнем птицеводстве, пчеловодстве и разведении рыб. Хотя литературные достоинства произведения чрезвычайно низки, все же большое число собеседников и их меткие шутки оживляют диалог и облегчают чтение. Итоги многолетних научных исследований и богатый опыт долгой жизни В. объединил в Книге опыта (Disciplinarum libri; фр.) в 9 книгах. Это было энциклопедическое произведение, оно охватывало грамматику, диалектику, риторику, геометрию, арифметику, астрологию, музыку, медицину и архитектуру. Из этого круга наук на склоне античности были исключены последние две как слишком специализированные, что заложило основы средневековой системы образования (семь свободных искусств - septem artes liberales; см. Марциан Капелла, Кассиодор, Исидор Севильский). В., несомненно, был величайшим римским ученым и оригинальным писателем. Его разносторонность вызывала восхищение современников и снискала ему всеобщее уважение. Произведения В. донесли до потомков сведения о раннеримской культуре, но когда интерес к прошлому снизился, о них очень быстро забыли.

Помощь по Теле2, тарифы, вопросы