Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Сергей Геннадьевич Нечаев родился в селе Иваново в 1848 году, в то время, когда по Европе уже во всю бродил «призрак коммунизма», а в Российской Империи бродили лучшие умы — образовывались тайные общества, велись преступные либеральные разговоры и стремительно росло на дрожжах утопического социализма вольнодумие. Всё это брожение бережно собиралось тайным ссыском, тщательно закупоривалось в бутыль Алекеевского равелина и запаивалось имперским сургучем. И превратилась бы со временем эта брага в благородное старое вино, идеально подходящее к отмене крепостного права и введению конституционной монархии, если бы не Сергей Геннадьевич Нечаев.

Иваново — не город не невест

Это для нас Иваново — город невест, а для императорского двора Иваново, пусть и село до 1871 года, было источником постоянной головной боли. Этот центр легкой промышленности выдавал на гора не только лён, но и отборных пролетариев. Закончилось это образованием первого в России Совета рабочих депутатов во время Первой русской революции 1905 года.

Других объективных причин вырасти в лидера революционного движения у Сергея Нечаева не было. Cын захолустных мещан, имевших скромный достаток и более чем скромное стремление к общественной жизни, он по собственной воле пошел учиться, изучал труды иностранных ученых и даже переписывался с писателем Ф. Д. Нефедовым. К 18 годам он предпринимает несколько попыток вырваться из «чёртого болота», как он называл свой город. Результатом усилий стал успешно выдержанный экзамен на городского приходского учителя в Санкт-Петербурге, столице империи в ту пору, и место учителя младшего класса Закона Божиего.

Целеустремленность, энергичность, решительность и уверенность в себе — все эти качества каким-то удивительным образом были заложены в Сергея и начали проявляться с самого детства. Благодаря им он добивался всех целей, которые он перед собой ставил. В наше время бы сказали — self-made man. И об этом прямо сейчас.

Учитель и студент

Оказавшись в столице, Сергей влачит жалкое существование учителя — чиновника последнего класса. Между тем бурлящий ручеёк жизни проносится прямо у него под носом: где-то там, под партами, конспиративно струилась неблагонадежность и набирала силу безнравственность. Из обрывков случайных разговоров Нечаев узнаёт о Петрашевцах, Каракозове, Ишутинской подпольной организации. Наконец, по воле случая Нечаев оказывается в одном из студенческих кружков и понимает, что это его родная стихия. Он оставляет всякие дела, почти забрасывает службу и полностью отдается студенческим делам. Двадцатилетний учитель по профессии и студент по призванию формулирует цель своей жизни — «социальная и политическая революция» — и составляет «Программу революционных действий».

«Полная свобода обновленной личности лежит в социальной революции. Только радикальная перестройка нелепых и несправедливых общественных отношений может дать людям прочное и истинное счастье. Но достигнуть этого при настоящем политическом строе невозможно, потому что в интересах существующей власти — мешать этому всеми возможными способами, а, как известно, власть обладает для этого всеми средствами. Поэтому, пока будет существовать настоящий политический строй общества, экономическая реформа невозможна, единственный выход — это политическая революция, истребление гнезда существующей власти, государственная реформа. Итак, социальная революция — как конечная цель наша и политическая — как единственное средство для достижения этой цели».

Однако, революцию в одиночку не совершить. Нужны были соратники. Но вот с этим была проблема: Нечаев практически не знал людей, не умел с ними общаться. Несмотря на энергичность и решительность вербовать сторонников своих взглядов среди студентов у Нечаева получалось неважно. Он пугал своей страстью и бесстрашием, призывами к демонстрациям и необдуманной пылкостью. В итоге умеренное крыло вольнодумствующего студенчества объявило ему бойкот.

Чтобы добиться успехов, Сергей действует по принципу «чем хуже, тем лучше» — анонимно доносит на активистов, стравливает студентов с их начальством, подталкивает всех к открытому протесту. Не корысти ради и не самолюбия для. Чтобы захватить ветер перемен, Нечаев хотел поднять парус на утлом судёнышке студенческого сообщества, прежде чем оно додрейфует до прочного и благонадежного берега старших курсов.

Женева

Как известно, чтобы стать авторитетом, нужно отсидеть. Чтобы стать авторитетом быстро, арест и заключение можно инсценировать. Так и поступает Нечаев — подкидывает записку якобы из везущей его «в крепость» полицейской кареты. А сам убывает в Швейцарию, в славный город Женеву.

Это сейчас Женева — райский уголок для пенсионеров, а тогда часовые механизмы революционных бомб сверялись по швейцарским хронометрам; время шушенских часов с кукушкой ещё не пришло. Впрочем, пенсионеры облюбовали пологие берега Лемана уже тогда. Среди них были бойкие старички Бакунин, Герцен и Огарев, на поддержку которых и рассчитывал Нечаев.

Если Герцен и Огарев спокойно критиковали русское правительство через эмигрантский «Колокол» и не хотели портить экстремизмом заслуженную старость, то Бакунин, в свое время принимавший активное участие в Пражском и Дрезденском народных восстаниях, за что чуть не поплатился головой, мириться с нею был не готов. У него была готова своя — анархическая — философия, которая предполагала замену государств свободными автономными обществами, организованными «снизу вверх» и настойчиво требовавшая реализации. Дело стало за малым — найти добровольцев, согласившихся бы разрушить государства, а там уж за люмпенпролетариями не заржавеет.

Понятно, что Бакунин увидел в Нечаеве того, чьими руками он принесёт в Россию спасительный огонь анархии. А Нечаев, даром что молодой, позволил увидеть Бакунину всё, что тот хотел, включая могущественную и многочисленную тайную организацию, находящуюся под его жестким контролем, и готовность к восстанию. За это он выхлопотал у Герцена и Огарева средства из так называемого Бахметьевского фонда, оказал теоретическую поддержку, в частности, помог выпустить знаменитый «Катехизис революционера», начинавшийся так:

"Революционер — человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единым исключительным интересом, единой мыслью, единой страстью — революцией". ("Катехизис революционера", 1869 г.)

Но главное, он выписал ему фальшивый мандат от имени «представителей русского отдела всемирного революционного союза», скрепив его своей настоящей подписью. Имея такого уважаемого спонсора, Нечаев возвратился в Россию, чувствуя себя настоящим революционером. Он и не думал выполнять поручения Бакунина. Он вообще не думал о том, что будет потом, его не интересовала никакая философия, даже анархизма:

"Революционер презирает всякое доктринерство и отказывается от мирской науки, предоставляя её будущим поколениям. Он знает только одну науку — науку разрушения". ("Катехизис революционера", 1869 г.)

К сожалению, ему удалось обмануть не только женевских эмигрантов, жандармерию и товарищей-студентов, но и самого себя — он уверовал в свое могущество над всесильной революционной организацией. В которой было по его возвращению в столицу от силы пара десятков зеленых студентов.

Преступление и наказание

В 1866 году Достоевский поставил вопрос ребром: «Тварь я дрожащая или право имею?». В 1869 году Нечаев однозначно ответил на него, организовав убийство одного из своих соратников, Ивана Ивановича Иванова, отказавшего повиноваться приказу. Действовал Нечаев от имени могущественного Комитета общества «Народная расправа» со штаб-квартирой в Женеве, которого в природе, естественно, не существовало. Таким образом он создавал впечатление причастности к общему большому делу, из которого нет выхода, кроме как смерть. «Революционер — человек обреченный» — пора было доказать это сообщникам на деле. Несчастного Иванова заманили на пустырь и задушили, а его труп попытались утопить подо льдом Невы.

"Он в глубине своего существа, не на словах только, а на деле, разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром, со всеми законами, приличиями, общепринятыми условностями и нравственностью этого мира. Он для него враг беспощадный, и если бы он продолжал жить в нем, то для того только, чтобы его вернее разрушить". ("Катехизис революционера", 1869 г.)

Не прошло и пары месяцев, как преступление, совершенное по-дилетантски, было полностью раскрыто, все участники схвачены и преданы суду. Однако, среди них не было самого Нечаева — он опять бежал за границу в поисках помощи. Это был первый открытый политический судебный процесс в России. Думаю, не стоило бы говорить, что он же был и последним.

Заключение

Опять прибыв в Швейцарию, Нечаев попытался развить созданную им до этого мистификацию среди российских эмигрантов — теперь преследовавшие его ищейки из политического сыска волей-неволей работали на его революционную репутацию. Однако, втереться в доверие после того, как он надул Бакунина и попытался шантажировать наследников к тому времени уже покойного Герцена, было невозможно даже при всей доверчивости тогдашней публики. За его методы его осудили те, на чью помощь он уповал. В конце концов, он уже ждал и желал ареста. По доносу Адольфа Стемпковского, секретаря интернациональной марксистской секции, 29 июля 1872 года Сергей Нечаев был схвачен и вскоре переправлен в Россию.

Как и верил жестоко обманувшийся Бакунин, Нечаев «погибнет героем». Несмотря на то, что суд приговорил его к гражданской казни и 20 годам каторжной работы, Николай II росчерком пера отменяет это решение и ставит резолюцию: «… заключить навсегда в крепость».

Почти через 10 лет после суда, и день в день через 13 лет после убийства Иванова заключенный камеры № 1 Секретного дома Алексеевского равелина Сергей Нечаев скончался, заморенный болезнями, недоеданием и одиночестом.

Заключение (в смысле эпилога)

К тому времени, как Сергею Нечаеву исполнилось 25 лет, его боялся весь цивилизованный мир, включая революционеров. От него открестились Маркс с Энгельсом, заклеймив его трактовку коммунизма «казарменным коммунизмом». Обманутый анархист Бакунин в сердцах назвал его Катехизис «Катехизисом абреков». Испуганный Достоевский, один из петрашевцев, обозвал Нечаева и его последователей «Бесами» и написал о них одноименную книгу. Император Земли Русской в страхе превысил полномочия и воспользовался служебным положением, чтобы спастись от него.

Родился в с. Иваново-Вознесенское Владимирской губ. 20 сентября (2 октября) 1847, внебрачный сын помещика Петра Епишева, по рождению – крепостной. Был усыновлен маляром Г.П.Павловым и получил при этом фамилию Нечаев («нечаянный», «неожидаемый»). Самоучкой освоил курс шести классов гимназии, в 1865 переехал в Москву, где сблизился с писателем-земляком Н.Ф.Нефёдовым. Под его влиянием занялся самообразованием и попытался сдать экзамен на звание народного учителя. Провалившись на экзамене, уехал в Петербург, где в 1866 все-таки смог сдать экзамен и устроиться преподавать Закон Божий в Сергиевском приходском училище.

С 1867 – вольнослушатель в Петербургском университете. В 1868–1869 участвовал вместе с П.Н.Ткачевым в студенческих волнениях, неоднократно и безуспешно пытался стать их лидером. Составил вместе с другими радикально настроенными студентами Программу революционных действий , ставившую целью создание тайной революционной организации и планировавшую «социальную революцию» на весну 1870.

В Женеве, выдавая себя за якобы бежавшего из Петропавловской крепости полномочного представителя не существующего Революционного комитета, вошел в доверие к М.А.Бакунину и Н.П.Огареву . На средства огаревского Бахметъевского Фонда, предназначавшегося для поддержки революционеров в России, развернул пропагандистскую кампанию от имени также фиктивного «Всемирного революционного союза», мандат которого подписал ему сам Бакунин. Вместе с ним выпустил серию манифестов и программных документов этого союза (Постановка революционного вопроса , Начало революции и др.), а также первый номер журнала «Народная расправа». Этот журнал должен был стать органом тайного заговорщицкого общества под тем же названием, который революционеры пытались создать для организации «народной мужицкой революции». Все это время Нечаев жил у Бакунина.

Лев Пушкарев, Наталья Пушкарева

ПРИЛОЖЕНИЕ. КАТЕХИЗИС РЕВОЛЮЦИОНЕРА

Отношение революционера к самому себе

§1. Революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единственным исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью – революцией.

§2. Он в глубине своего существа, не на словах только, а на деле, разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром, и со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями, нравственностью этого мира. Он для него – враг беспощадный, и если он продолжает жить в нем, то для того только, чтоб его вернее разрушить.

§3. Революционер презирает всякое доктринерство и отказался от мирной науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает только одну науку, науку разрушения. Для этого и только для этого, он изучает теперь механику, физику, химию, пожалуй, медицину. Для этого изучает он денно и нощно живую науку людей, характеров, положений и всех условий настоящего общественного строя, во всех возможных слоях. Цель же одна – наискорейшее и наивернейшее разрушение этого поганого строя.

§4. Он презирает общественное мнение. Он презирает и ненавидит во всех ее побуждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравственность. Нравственно для него все, что способствует торжеству революции.

Безнравственно и преступно все, что мешает ему.

§5. Революционер – человек обреченный. Беспощадный для государства и вообще для всего сословно-образованного общества, он и от них не должен ждать для себя никакой пощады. Между ними и им существует тайная или явная, но непрерывная и непримиримая война на жизнь и на смерть. Он каждый день должен быть готов к смерти. Он должен приучить себя выдерживать пытки.

§6. Суровый для себя, он должен быть суровым и для других. Все нежные, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем единою холодною страстью революционного дела. Для него существует только одна нега, одно утешение, вознаграждение и удовлетворение – успех революции. Денно и нощно должна быть у него одна мысль, одна цель – беспощадное разрушение. Стремясь хладнокровно и неутомимо к этой цели, он должен быть всегда готов и сам погибнуть и погубить своими руками все, что мешает ее достижению.

§7. Природа настоящего революционера исключает всякий романтизм, всякую чувствительность, восторженность и увлечение. Она исключает даже личную ненависть и мщение. Революционерная страсть, став в нем обыденностью, ежеминутностью, должна соединиться с холодным расчетом. Всегда и везде он должен быть не то, к чему его побуждают влечения личные, а то, что предписывает ему общий интерес революции.

Отношение революционера к товарищам по революции

§8. Другом и милым человеком для революционера может быть только человек, заявивший себя на деле таким же революционерным делом, как и он сам. Мера дружбы, преданности и прочих обязанностей в отношении к такому товарищу определяется единственно степенью полезности в деле всеразрушительной практической революции.

§9. О солидарности революционеров и говорить нечего. В ней вся сила революционного дела. Товарищи-революционеры, стоящие на одинаковой степени революционного понимания и страсти, должны, по возможности, обсуждать все крупные дела вместе и решать их единодушно. В исполнении таким образом решенного плана, каждый должен рассчитывать, по возможности, на себя. В выполнении ряда разрушительных действий каждый должен делать сам и прибегать к совету и помощи товарищей только тогда, когда это для успеха необходимо.

§10. У каждого товарища должно быть под рукою несколько революционеров второго и третьего разрядов, то есть не совсем посвященных. На них он должен смотреть, как на часть общего революционного капитала, отданного в его распоряжение. Он должен экономически тратить свою часть капитала, стараясь всегда извлечь из него наибольшую пользу. На себя он смотрит, как на капитал, обреченный на трату для торжества революционного дела. Только как на такой капитал, которым он сам и один, без согласия всего товарищества вполне посвященных, распоряжаться не может.

§11. Когда товарищ попадает в беду, решая вопрос спасать его или нет, революционер должен соображаться не с какими-нибудь личными чувствами, но только с пользою революционного дела. Поэтому он должен взвесить пользу, приносимую товарищем – с одной стороны, а с другой – трату революционных сил, потребных на его избавление, и на которую сторону перетянет, так и должен решить.

Отношение революционера к обществу

§12. Принятие нового члена, заявившего себя не на словах, а на деле, товариществом не может быть решено иначе, как единодушно.

§13. Революционер вступает в государственный, сословный и так называемый образованный мир и живет в нем только с целью его полнейшего, скорейшего разрушения. Он не революционер, если ему чего-нибудь жаль в этом мире. Если он может остановиться перед истреблением положения, отношения или какого либо человека, принадлежащего к этому миру, в котором – все и все должны быть ему равно ненавистны.

Тем хуже для него, если у него есть в нем родственные, дружеские или любовные отношения; он не революционер, если они могут остановить его руку.

§14. С целью беспощадного разрушения революционер может, и даже часто должен, жить в обществе, притворяясь совсем не тем, что он есть. Революционеры должны проникнуть всюду, во все высшие и средние (сословия), в купеческую лавку, в церковь, в барский дом, в мир бюрократский, военный, в литературу, в третье отделение и даже в зимний дворец.

§15. Все это поганое общество должно быть раздроблено на несколько категорий. Первая категория – неотлагаемо осужденных на смерть. Да будет составлен товариществом список таких осужденных по порядку их относительной зловредности для успеха революционного дела, так чтобы предыдущие номера убрались прежде последующих.

§16. При составлении такого списка и для установления вышереченного порядка должно руководствоваться отнюдь не личным злодейством человека, ни даже ненавистью, возбуждаемой им в товариществе или в народе.

Это злодейство и эта ненависть могут быть даже отчасти полезными, способствуя к возбуждению народного бунта. Должно руководствоваться мерою пользы, которая должна произойти от его смерти для революционного дела. Итак, прежде всего должны быть уничтожены люди, особенно вредные для революционной организации, и такие, внезапная и насильственная смерть которых может навести наибольший страх на правительство и, лишив его умных и энергических деятелей, потрясти его силу.

§18. К третьей категории принадлежит множество высокопоставленных скотов или личностей, не отличающихся ни особенным умом и энергиею, но пользующихся по положению богатством, связями, влиянием и силою. Надо их эксплуатировать всевозможными манерами и путями; опутать их, сбить их с толку, и, овладев, по возможности, их грязными тайнами, сделать их своими рабами. Их власть, влияние, связи, богатство и сила сделаются таким образом неистощимой сокровищницею и сильною помощью для разных революционных предприятий.

§19. Четвертая категория состоит из государственных честолюбцев и либералов с разными оттенками. С ними можно конспирировать по их программам, делая вид, что слепо следуешь за ними, а между тем прибрать их в руки, овладеть всеми их тайнами, скомпрометировать их донельзя, так чтоб возврат был для них невозможен, и их руками и мутить государство.

Их надо беспрестанно толкать и тянуть вперед, в практичные головоломные заявления, результатом которых будет бесследная гибель большинства и настоящая революционная выработка немногих.

Одни – пустые, обессмысленные и бездушные, которыми можно пользоваться, как третьею и четвертою категориею мужчин.

Другие – горячие, преданные, способные, но не наши, потому что не доработались еще до настоящего безфразного и фактического революционного понимания. Их должно употреблять, как мужчин пятой категории.

Наконец, женщины совсем наши, то есть вполне посвященные и принявшие всецело нашу программу. Они нам товарищи. Мы должны смотреть на них, как на драгоценнейшее сокровище наше, без помощи которых нам обойтись невозможно.

Отношение товарищества к народу

§22. У товарищества ведь нет другой цели, кроме полнейшего освобождения и счастья народа, то есть чернорабочего люда. Но, убежденные в том, что это освобождение и достижение этого счастья возможно только путем всесокрушающей народной революции, товарищество всеми силами и средствами будет способствовать к развитию и разобщению тех бед и тех зол, которые должны вывести, наконец, народ из терпения и побудить его к поголовному восстанию.

§23. Под революциею народною товарищество разумеет не регламентированное движение по западному классическому образу – движение, которое, всегда останавливаясь с уважением перед собственностью и перед традициями общественных порядков так называемой цивилизации и нравственности, до сих пор ограничивалось везде низложением одной политической формы для замещения ее другою и стремилось создать так называемое революционное государство. Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую государственность и истребит все государственные традиции, порядки и классы в России.

§24. Товарищество поэтому не намерено навязывать народу какую бы то ни было организацию сверху. Будущая организация без сомнения вырабатывается из народного движения и жизни. Но это – дело будущих поколений. Наше дело – страстное, полное, повсеместное и беспощадное разрушение.

§25. Поэтому, сближаясь с народом, мы прежде всего должны соединиться с теми элементами народной жизни, которые со времени основания московской государственной силы не переставали протестовать не на словах, а на деле против всего, что прямо или косвенно связано с государством: против дворянства, против чиновничества, против попов, против гилдейского мира и против кулака мироеда. Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России.

§26. Сплотить этот мир в одну непобедимую, всесокрушающую силу – вот вся наша организация, конспирация, задача.

Сергей Геннадьевич Нечаев - революционер и нигилист. Лидер «Народной Расправы». Представлял такое направление, как русский революционный терроризм. Был арестован и посажен в тюрьму за убийство студента Иванова. В статье будет представлена краткая биография революционера.

Детство

Нечаев Сергей Геннадьевич появился на свет в Иванове в 1847 году. Семья мальчика была бедной. Отец работал художником и официантом. Мать умерла, когда Сергею исполнилось восемь лет. Отец женился вторично, и у будущего революционера вскоре появилось два брата. Они жили в трёхкомнатном доме с дедушками, бабушками и сёстрами. В юности Нечаев уже знал, что такое социальное неравенство. Как только Сергею исполнилось десять лет, отец обучил его обслуживать банкеты и устроил «мальчиком на побегушках» на завод. Но герой данной статьи не захотел работать слугой.

Учёба

В 1865 году Нечаев Сергей Геннадьевич переехал в Москву. Там молодой человек устроился помощником историка М. П. Погодина. Спустя год, Сергей отправился в Северную столицу, прошёл экзамен на учителя и начал преподавательскую деятельность в церковно-приходской школе. С осени 1868 года молодой человек стал вольнослушателем Санкт-Петербургского университета. Именно там он и познакомился с русской литературой антиправительственного характера. Нечаев узнал про Михаила Бакунина, петрашевцев и декабристов. Вскоре Сергей попал в один из студенческих кружков и понял, что это его родная стихия. Он оставил всякие дела, почти забросил службу и полностью отдался новому увлечению. Двадцатилетний студент по призванию и учитель по профессии сформулировал свою жизненную цель - «политическая и социальная революция».

Поиск соратников

Нечаев Сергей Геннадьевич прекрасно понимал, что переворот нельзя совершить в одиночку. Поэтому молодому человеку были необходимы соратники. Но это оказалось весьма проблематично: Сергей почти не знал людей и плохо умел общаться. Нечаеву хватало решительности и энергичности, но вербовать студентов у него не получалось. Он пугал своим бесстрашием и страстью, необдуманной пылкостью и призывами к демонстрациям. В итоге умеренная часть вольнодумствующего студенчества объявила ему бойкот.

Женева

Сергей Геннадьевич Нечаев, биография которого знакома всем любителям истории революций, решил применить другой подход для вербовки соратников. Как известно, люди идут за тем, у кого есть авторитет. А чтобы его получить, необходимо отсидеть в тюрьме. Для ускорения процесса можно инсценировать арест и заключение. Так и сделал Нечаев - подкинул записку из якобы везущей его в тюрьму полицейской кареты. Ну а сам Сергей уехал в где надеялся заручиться поддержкой Огарёва, Герцена и Бакунина. Первые два не хотели заниматься экстремизмом на старости лет, спокойно критикуя русское правительство через газету «Колокол». А вот у М. А. Бакунина была более активная позиция. Ведь в своё время этот революционер чуть не лишился головы из-за участия в Дрезденском и Пражском народных восстаниях. Михаил Александрович разработал собственную философию - анархическую. Она предполагала замену стран свободными автономными обществами, управляемыми по принципу «снизу вверх». Эту идею Бакунин мечтал осуществить долгие годы. Нужно было лишь найти добровольцев, способных разрушить государства.

Естественно, что Михаил Александрович рассмотрел в Сергее того человека, чьими руками он сможет принести в Россию спасительный огонь анархии. Ну а Нечаев просто позволил мыслителю увидеть то, что он хотел - многочисленное и могущественное тайное общество, находящееся под жёстким контролем Сергея и в любой момент готовое к восстанию. За это Бакунин выхлопотал у Огарёва и Герцена средства из Бахметьевского фонда и оказал молодому человеку теоретическую поддержку. В частности, анархист помог герою данной статьи выпустить известный «Катехизис революционера».

Но главное - Михаил Александрович выписал Нечаеву фальшивый мандат. Этот документ давал Сергею право действовать от имени «членов русского отдела международного революционного союза». Внизу стояла подлинная подпись Бакунина. Получив такого авторитетного спонсора, Нечаев вернулся в Россию, ощущая себя настоящим революционером. Он совершенно не думал о будущем и его не интересовал анархизм Бакунина. Нечаев Сергей Геннадьевич ориентировался только на постулаты своего Катехизиса, один из которых гласил: «Революционер презирает любое доктринёрство. Ему безразлична мирская наука. Он оставляет её на суд будущим поколениям. Революционер знает лишь одну науку - науку разрушения».

К сожалению, Нечаев смог обмануть не только товарищей-студентов, жандармерию и женевских эмигрантов, но и самого себя. Молодой человек уверовал в собственную власть над всесильной революционной организацией. По его возвращении в столицу она насчитывала всего лишь пару десятков зелёных студентов.

Преступление

В 1869 году революционер организовал убийство своего соратника И. И. Иванова. Данный факт описывает любая его биография. Сергей Нечаев сделал это за отказ студента выполнять его приказ. Молодой человек действовал от имени общества «Народная расправа» с головным центром в Женеве, которого, естественно, не существовало в природе. Тем самым Сергей создавал ощущение причастности к общему делу. И из него был только один выход - смерть. Нечаев вместе с соратниками заманил несчастного Иванова на пустырь, где тот и был задушен. Труп студента пытались утопить в Неве. Преступление было совершено по-дилетантски, поэтому следователи раскрыли его всего за пару месяцев. Всех участников арестовали и предали суду. Только главному виновнику удалось бежать за границу.

Приговор и смерть

Революционер Нечаев Сергей Геннадьевич, биография которого была представлена выше, снова прибыл в Швейцарию. Молодой человек попытался воскресить в среде российских эмигрантов созданную им прежде мистификацию. Преследовавшие его ищейки из политической контрполиции волей-неволей способствовали укреплению революционной репутации Нечаева. Но все помнили, как Сергей обманул Бакунина и пытался шантажировать наследников покойного Герцена. Поэтому вызывать доверие у тогдашней публики революционер не смог. В конце июля 1872 года по доносу Нечаев был пойман и отправлен в Россию.

Суд приговорил его к 20 годам каторжных работ и гражданской казни. Но Николай II отменил данное решение росчерком пера, постановив заключить Сергея в крепость пожизненно. Ровно спустя 13 лет после совершения убийства революционер скончался в тюремной камере, измученный одиночеством, недоеданием и болезнями.

С. Г. Нечаев

Нечаев Сергей Геннадьевич (1847–1882) среди русских заговорщиков, создателей тайных организаций и террористов наиболее парадоксальный. Именно он нанёс наиболее сильный удар по… революционерам (невольно).

Происходил он из мещан Владимирской губернии. С 14 лет служил рассыльным в фабричной конторе. Подрабатывал, рисуя вывески для ивановских купцов. Отличался сообразительностью. Сдав учительский экзамен, стал преподавателем в училище. Осенью 1867 года поступил вольнослушателем в Петербургский университет. Лекций почти не посещал. Его привлекали студенческие кружки, где он познакомился с трудами Луи Блана, Карлейля, Руссо, Робеспьера.

Он принимал активное участие в студенческих волнениях. Спасаясь от репрессий, уехал в Швейцарию. Встретился с Бакуниным и Огарёвым, произведя на них сильное впечатление своей энергией, энтузиазмом, самоотверженностью. Он выдавал себя за представителя влиятельного в России революционного комитета, готового поднять восстание. Об этом рассказывал увлечённо и убедительно. Анархические взгляды Бакунина Нечаев довёл до крайности, а то и до абсурда в своём „Катехизисе революционера“.

В борьбе против государства он предлагал объединиться с уголовниками: „Соединимся с диким разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России“. Нечаев стал глашатаем террора и разрушения. Ради такой цели, считал он, допустимы обман, грабёж, подлость, убийства. Люди были для него только средством для достижения тех или иных целей.

12 мая 1869 года Нечаев получил от Бакунина мандат, где говорилось: „Податель сего есть один из доверенных представителей русского отдела Всемирного революционного союза“. На печати по-французски было выгравировано: „Союз революционеров Европы. Генеральный комитет“.

Все эти организации были мифическими. Но то, что о них никому не известно, можно было объяснить конспирацией. Вернувшись в Россию, Нечаев стал создавать организацию „Народная расправа“. Его мандат и рассказы о сотрудничестве с вождями русской эмиграции в Женеве производили сильное впечатление на молодёжь. Вербовал он преимущественно студентов Петровской земледельческой академии.

От подчинённых он требовал беспрекословного повиновения, а сам не оглашал свои планы. Верил ли он в возможность осуществить революцию в России? Вряд ли. Он был заговорщиком, упоённым своей властью над людьми.

…26 ноября 1869 года в газете „Московские ведомости“ появилось сообщение: в отдалённом месте сада Петровской академии по кровавым следам в пруду подо льдом обнаружено тело молодого человека. Через два дня последовало дополнение: „Убитый оказался слушателем Петровской академии, по имени Иван Иванович Иванов… деньги и часы, бывшие при покойном, найдены в целости… Ноги покойного связаны башлыком, как говорят, взятым у одного из слушателей Академии, М-ва; шея обмотана шарфом, в край которого завёрнут кирпич; лоб прошиблен, как должно думать, острым орудием“.

Через месяц в газете появилось имя С.Г. Нечаева как организатора убийства Иванова. Но он уже скрылся в Швейцарию. Состоялся суд над пятью участниками „Народной расправы“ (вовсе не людьми из народа). Выяснилось: Иванова, желавшего уйти из его организации, Нечаев приказал казнить как предателя, превратив образованных и незлобных молодых людей в убийц своего товарища.

Выданный швейцарской полицией, Нечаев был заключён в Алексеевский равелин. Бакунин написал Огарёву что Нечаев „на этот раз вызовет из глубины своего существа, запутавшегося, загрязнившегося, но далеко не пошлого, всю свою первобытную энергию и доблесть. Он погибнет героем, и на этот раз ничему и никому не изменит“.

Так и вышло. Нечаева держали на жестоком тюремном режиме, доведя до смерти. Но он никого не выдал и даже заслужил уважение охранников.

В прессе его называли то Хлестаковым, то дьяволом, хотя был он фигурой не комической, а трагической. Он был целеустремлён, смел, умён, хитёр, обладая сильной волей, верил в себя и свою правоту, не имел душевных привязанностей и материальных ценностей, умел подчинить себе одних и добиться расположения других. Недостатки: самоуверенность, презрение к людям, деспотизм, жестокость. Его гневно осуждали и реакционеры, и революционеры.

„Нечаевское дело“ знаменито ещё и тем, что подвигло Ф.М. Достоевского на создание романа „Бесы“. Писатель в молодости был осуждён на смертную казнь за причастность к революционному кружку и был помилован в последние минуты перед исполнением приговора. Но террористом он не был. А роман его, как писал религиозный философ Сергий Булгаков, „имеет не только политическое, временное, преходящее значение, но содержит в себе зерно бессмертной жизни, луч немеркнущей истины, как все великие и подлинные трагедии, тоже берущие себе форму из исторически ограниченной среды, в определённой эпохе“.

…Вообще-то, тайное общество заговорщиков может добиться успеха лишь в том случае, если оно находится близ вершины общественной пирамиды. Тогда есть возможность захватить власть. А для революционного выступления, охватывающего народные массы, требуется достаточно многочисленная партия. Этого Нечаев не учёл. Его следовало бы отнести к категории революционеров-авантюристов.

Говоря о Великой французской буржуазной революции, историк Жюль Мишле обоснованно утверждал: „Вопреки бытующей вздорной версии, вожаки эпохи Террора вовсе не были людьми из народа: это были буржуа или дворяне, образованные, утончённые, своеобычные, софисты и схоластики“.

Да, подлинные бунтари, отвергающие не только существующий строй, но и государство вообще и даже бытие Бога были, чаще всего, интеллектуалами и/или представителями аристократии.