Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Сюзанна / 13.12.2018 Прочитала Гегеля на одном дыхании. Абалденный писатель настолько интересно и захватывающе пишет.. Всем советую. Респект и уважуха. Правда не нашла его страницу ни в фейсбуке ни в твитере ни в инстаграме, хотелось бы посмотреть фотки и все такое..

Валерий / 6.05.2018 «Относительно всех наук, изящных и прикладных искусств, ремесел распространено убеждение, что для овладения ими необходимо затратить большие усилия на их изучение и на упражнение в них. Относительно же философии, напротив, в настоящее время, видимо, господствует предрассудок, что хотя из того, что у каждого есть глаза и руки, не следует, что он сумеет сшить сапоги, если ему дадут кожу и инструменты, тем не менее каждый непосредственно умеет философствовать и рассуждать о философии, потому что обладает для этого меркой в форме своего природного разума, как будто он не обладает точно так же меркой для сапога в виде своей ноги. Будто и впрямь овладение философией предполагает недостаток знаний и изучения, и будто она кончается там, где последние начинаются»
«Печально то что незнание и даже бесцеремонное и лишенное вкуса невежество, неспособное сосредоточить свои мысли на каком либо абстрактном предложении, а тем более на связи между несколькими предложениями, выдает себя за свободу и терпимость мышления, а то и за гениальность»

Гегель.

лотас / 14.08.2016 РЕБЯТА НЕ ПУТАЙТЕ НАУКУ С ВЕРОЙ КАМУ ГЕГЕЛЬ КОМУ ОШО, УЧЕНИЕ ФОРДА КАЖДОМУ СВОЕ НО УВАЖАТЬ ЛЮДЕЙ НАДО

НУДНО,СКУЧНО И ТОСКЛИВО. / 8.03.2016 Друзья мои,
Истинная философия никогда не будет тоскливой,мрачной и заунывной. Я не должен считать великим человека,потому что мне предлагают это делать те,кто очень уважает его.Скажу более того,Истинная Философия жизни может быть даже веселой и с чувством юмора.У человеческого сознания есть такие преимущества перед иными цивилизациями космоса.К примеру Ошо. Как я счастлив,что встретил Его в жизни. Философия,в которой нет танца души,нет восторга и энтузиазма является кладбищем для духа. Обойдите все мрачное и безжизненное. Пожалуйста,очень вас прошу.

ПРАВИЛЬНЫЙ ОТЗЫВ / 8.03.2016 Нет ничего хуже сумасшедшего ума,возомнившего себя рассудительным философом. Импровизации нордической зауми всегда далеки от Истины. Изучайте Великие Корни Мудрости.Идите на Восток.Советую Учение Агни-Йога.

Читатель1989 / 20.01.2016 Кто знает, в каком контексте он сказал "тем хуже для реальности"? Если пошутил - тогда нормально. А если на полном серьезе - попахивает умственной отсталостью.

Evidentis / 3.03.2015 Гегель - это платиновый ключ к вратам философии.
Снимая кантовскую вещь в себе, сознание, достигшее уровня Абсолютного субъекта осознаёт, что он и есть мир.

1. Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770 - 1831) - профессор Гейдельбергского, а затем Берлинского университетов, был од­ним из самых авторитетных философов своего времени как в Германии, так и в Европе, ярким представителем немецкого классического идеализма.

Основная заслуга Гегеля перед философией заключается в том, что им были выдвинуты и подробно разработаны:

Теория объективного идеализма (стержневым понятием ко­торой является абсолютная идея - Мировой дух);

Диалектика как всеобщий философский метод.

К важнейшим философским трудам Гегеля относятся:

"Феноменология духа";

"Наука логики";

"Философия права".

2. Главная идея онтологии (учения о бытии) Гегеля - отождест­вление бытия и мышления. В результате данного отождествления Гегель выводит особое философское понятие - абсолютной идеи.

Абсолютная идея - это:

единственно существующая подлинная реальность;

Первопричина всего окружающего мира, его предметов и явлений;

Мировой дух, обладающий самосознанием и способностью творить.

Следующим ключевым онтологическим понятием филосо­фии Гегеля является отчуждение.

Абсолютный дух, о котором нельзя сказать ничего опреде­ленного, отчуждает себя в виде:

Окружающего мира;

Природы;

Человека;

А затем, после отчуждения через мышление и деятельность человека, закономерный ход истории возвращается снова к са­мому себе: то есть происходит круговорот Абсолютного духа по схеме: Мировой (Абсолютный) дух - отчуждение - окружаю­щий мир и человек - мышление и деятельность человека - реализация духом самого себя через мышление и деятельность человека - возвращение Абсолютного духа к самому себе. Само отчуждение включает в себя:

Творение материи из воздуха;

Сложные отношения между объектом (окружающим миром) и субъектом (человеком) - через человеческую деятельность Мировой дух опредмечивает себя;

Искажение, неправильное понимание человеком окружаю­щего мира.

Человек в онтологии (бытии) Гегеля играет особую роль. Он - носитель абсолютной идеи. Сознание каждого человека - частица Мирового духа. Именно в человеке абстрактный и безличный ми­ровой дух приобретает волю, личность, характер, индивидуальность. Таким образом, человек есть "конечный дух" Мирового духа.

Через человека Мировой дух:

Проявляет себя в виде слов, речи, языка, жестов;

Целенаправленно и закономерно движется - действия, по­ступки человека, ход истории;

Познает себя через познавательную деятельность человека;

Творит - в виде результатов материальной и духовной куль­туры, созданной человеком.

3. Историческая заслуга Гегеля перед философией заключается в том, что им впервые было четко сформулировано понятие диалектики.

Диалектика, по Гегелю, - основополагающий закон развития и существования Мирового духа и сотворенного им окружающего мира. Смысл диалектики в том, что:

все - Мировой дух, "конечный дух" - человек, предметы и явле­ния окружающего мира, процессы - содержит в себе проти­воположные начала (например, день и ночь, тепло и холод, молодость и старость, богатство и бедность, черное и белое, война и мир и т. д.);

Данные начала (стороны единого бытия и Мирового духа) находятся в противоречии по отношению друг к другу, но, одновременно, едины по своей сути и взаимодействуют;

Единство и борьба противоположностей - основа развития и существования всего в мире (то есть основа всеобщего суще­ствования и развития).

Развитие происходит от абстрактного к конкретному и имеет следующий механизм:

существует определенный тезис (утверждение, форма бытия);

Данному тезису всегда находится антитезис - его противопо­ложность;

В результате взаимодействия двух противоположных тезисов по­лучается синтез - новое утверждение, которое, в свою очередь, становится тезисом, но на более высоком уровне развития;

Данный процесс происходит снова и снова, и каждый раз в результате синтеза противоположных тезисов образуется те­зис все более и более высокого уровня.

Например:

В качестве самого первого тезиса,- с которого начинается всеобщее развитие, Гегель выделяет тезис "бытие" (то есть то, что существует). Его антитезис - "небытие" ("абсолютное ни­что"). Бытие и небытие дают синтез - "становление", который является новым тезисом. Далее развитие продолжается по вос­ходящей линии по указанной схеме.

По Гегелю, противоречие - не зло, а благо. Именно проти­воречия являются движущей силой прогресса. Без наличия про­тиворечий, их единства и борьбы развитие невозможно. 4. В своих исследованиях Гегель стремится понять:

Философию природы;

Философию духа;

Философию истории;

А значит, и их сущность.

Природу (окружающий мир) Гегель понимает как инобытие идеи (то есть антитезис идеи, другую форму существования идеи). Дух, по Гегелю, имеет три разновидности:

Субъективный дух;

Объективный дух;

Абсолютный дух.

Субъективный дух - душа, сознание отдельного человека (так называемый "дух для себя").

Объективный дух - следующая ступень духа, "дух общества в целом". Выражением объектов нового духа является право - данный свыше, изначально существующий как идея (поскольку свобода заложена в самом человеке) порядок взаимоотношений между людьми. Право - реализованная идея свободы. Другим наряду с правом выражением объективного духа являются нрав­ственность, гражданское общество, государство.

Абсолютный дух - высшее проявление духа, вечно действи­тельная истина. Выражением Абсолютного духа являются:

Искусство;

Религия;

Философия.

Искусство - непосредственное отображение человеком абсо­лютной идеи. Среди людей, согласно Гегелю, "увидеть" и ото­бразить абсолютную идею могут лишь талантливые и гениаль­ные люди, в силу этого они являются творцами искусства.

Религия - антитезис искусства. Если искусство - абсолют­ная идея, "увиденная" гениальными людьми, то религия - абсо­лютная идея, открытая человеку Богом в виде откровения.

Философия - синтез искусства и религии, высшая ступень развития и понимания абсолютной идеи. Это знание, данное Богом и в то же время понятое гениальными людьми - фило­софами. Философия - полное раскрытие всех истин, познания Абсолютным духом самого себя ("мир, схваченный мыслью" - по Гегелю), соединение начала абсолютной идеи с ее концом, высшее знание.

Согласно Гегелю предмет философии должен быть шире, чем это традиционно принято, и должен включать в себя:

философию природы;

Антропологию;

Психологию;

Философию государства;

Философию гражданского общества;

Философию права;

Философию истории;

Диалектику - как истину всеобщих законов и принципов. История, по Гегелю, процесс самореализации Абсолютного

духа. Поскольку Абсолютный дух включает в себя идею свобо­ды, вся история есть процесс завоевания человеком все большей и большей свободы. В этой связи Гегель делит всю историю человечества на три больших эры:

Восточную;

Антично-средневековую;

Германскую.

Восточная эра (эпоха Древнего Египта, Китая и т. д.) - такой пе­риод истории, когда в обществе осознает себя, пользуется свободой и всеми благами жизни лишь один человек - фараон, китайский им­ператор и т. д., а все остальные являются его рабами и слугами.

Антично-средневековая эра - период, когда себя стала осоз­навать уже группа людей (глава государства, окружение, воена­чальники, аристократия, феодалы), однако основная масса по­давлена и не свободна, зависит от "верхушки" и служит ей.

Германская эра - современная Гегелю эпоха, когда себя осознают и свободны все.

5. Можно также выделить следующие социально-политические взгляды Гегеля:

государство - форма существования Бога в мире (по своей силе и "возможностям" воплощенный Бог);

Право - наличное бытие (воплощение) свободы;

Общие интересы выше частных, и отдельный человек, его интересы могут быть принесены в жертву общему благу;

Богатство и бедность естественны и неизбежны, это данная свыше реальность, с которой нужно мириться;

Противоречия, конфликты в обществе - не зло, а благо, двига­тель прогресса;

противоречия и конфликты между государствами, войны - двигатель прогресса во всемирно-историческом масштабе;

"вечный мир" приведет к загниванию и моральному разло­жению; регулярные войны, наоборот, очищают дух нации. Один из важнейших философских выводов Гегеля о бытии и

сознании в том, что противоречия между бытием (материей) и идеей (сознанием, разумом) не существует. Разум, сознание, идея обладает бытием, а бытие - сознанием. Все разумное действи­тельно, а все действительное разумно.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель

Гегель на кафедре.

Гегель (Hegel), Георг Вильгельм Фридрих (27.VIII.1770 - 14.XI.1831) - немецкий философ, объективный идеалист, виднейший представитель немецкой классической философии, явившейся одним из теоретических источников марксизма; впервые дал на основе идеализма систематическую разработку диалектики. Родился в Штутгарте в семье высокопоставленного чиновника. В 1788-1793 годы прослушал 2-летний философский и 3-летний теологический курсы в Тюбингенском университете. В 1801 году стал профессором философии в Иене, в 1808-1816 годы - директор гимназии в Нюрнберге, затем профессор философии в Гейдельберге и с 1818 года - в Берлине. Умер в Берлине от холеры. Основные труды Гегеля, изданы при его жизни, - "Феноменология духа " ("Die Phänomenologie des Geistes", 1807, рус. пер. 1913, 1959), "Наука логики" ("Wissenschaft der Logik", 1812-16, рус. пер., 3 изд., 1937-39), "Энциклопедия филос. наук" ("Enzyklopädie der philosophischen Wissenschaften im Grundrisse", 1817, рус. пер., 2 изд., 1929-1956), "Философия права" ("Grundlinien der Philosophie des Rechts", 1821, рус. пер. 1934). После смерти Гегеля были изданы на основе его личных конспектов и записей слушателей "Философия всемирной истории", "История философии", "Эстетика", "Философия религии".

Великая заслуга Гегель, отмечал Ф. Энгельс, состоит в том, что "...он впервые представил весь естественный, исторический и духовный мир в виде процесса, т. е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии, и пытался раскрыть внутреннюю связь этого движения и развития" ("Анти-Дюринг", 1957, с. 23). Гегель рассматривал развитие как самодвижение, происходящее на основе противоречия. "Противоречие - вот что на самом деле движет миром..." (Соч., т. 1, М.-Л., 1929, с. 206). Развитие, по Гегелю, есть движение от низшего к высшему, процесс появления новых качеств, возникающих в результате перерыва постепенности, скачка.

Гегель предпринял гениальную попытку найти параллель между логикой и историей, т. е. между теорией предмета и процессом его развития. Правда, у Гегеля отношения между логическим и историческим идеалистически извращены: не логика предмета обобщенно отражает историю его развития, а наоборот, история есть предметный образ логич. саморазвития идеи. Но и в этой идеалистической трактовке Гегелю удалось вывести теорию познания на путь историзма, указать на исторические исследование как на метод создания теории любого процесса. Теория познания у Гегеля совпадает с историей познания. Это помогло ему прийти к правильному, диалектическому решению проблемы истины. Для Гегеля истина не есть раз навсегда данный, абсолютно правильный ответ, а заключается в историческом развитии человеческого познания, в движении от неполного знания к более полному.

В резком противоречии с этим глубоким пониманием исторического характера человеческих знаний находится попытка Гегеля рассматривать свою философскую систему в качестве выражения абсолютной истины. Вся система Гегеля распадается на три части: логику, философию природы и философию духа, соответствующие трем этапам развития абсолютной идеи, которая составляет, по Гегелю, основу всего сущего. Первый этап - логический: развитие происходит в сфере чистой мысли, абсолютная идея накапливает свое богатство, развиваясь от простейших понятий до наиболее сложных. Эта часть философии Гегеля - наиболее ценная и богатая мыслями: в диалектике понятий Гегель угадал самодвижение реального мира. Второй этап развития абсолютной идеи - природа, которая представляет собой, по Гегелю, окаменевший дух, его "инобытие". Природа не знает развития во времени, но лишь изменения в пространстве. Гегель враждебно относился к идее эволюции неорганического и органического миров. Третья часть системы Гегель - философия духа. На этом этапе идея возвращается к себе в единстве с сотворенной природой. Философия духа распадается на три отдела: субъективный дух - здесь Гегель рассматривает развитие индивидуального сознания человека; объективный дух - развитие общественных институтов (семья, государство); абсолютный дух - развитие форм общественного сознания (искусство, религия, философия).

Гегель внес значительный вклад в разработку теории общества - исторического процесса. "Он первый, - писал Энгельс о Г., - пытался показать развитие, внутреннюю связь истории..." (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 13, с. 496). В. И. Ленин, рассматривая в целом лекции по философии истории как наиболее устаревшее произведение Гегеля, вместе с тем высоко ценил введение, "...где много прекрасного в постановке вопроса" (Соч., т. 38, с. 310) и неоднократно отмечал, что у Гегеля имеются "зачатки исторического материализма" (см. там же, с. 180, 307).

Историческая концепция молодого Гегеля складывалась под влиянием взглядов Руссо, Монтескьё, Гердера и идей французской буржуазной революции, к которой Гегель относился сочувственно, не принимая, однако, якобинской диктатуры. Первоначальная ступень в истории общества (по Гегелю - античная Греция) представлялась Гегелю состоянием свободы и демократии, вторая ступень (вся последующая история) - господством деспотизма и неравенства и, наконец, третья ступень, открывавшаяся современной ему эпохой, должна была привести к вновь обретенной свободе. Здесь налицо не только иллюзорное представление о смысле происходивших политических событий, но также и явная идеализация античности. Вскоре, однако, Гегель понял, что Древняя Греция с ее институтом рабства была далека от идеала справедливости. Поэтому он отказался от юношеской мечты о революционном возвращении к античности, считая, что это невозможно и не нужно, так как распад древнегреческой демократии был необходимым и прогрессивным явлением. Столь же необходим и прогрессивен распад феодальных отношений. Именно поэтому Гегель сочувственно относился к завоеванию Германии наполеоновской Францией, рассматривая Наполеона как продолжателя дела французской революции, поскольку он способствовал уничтожению феодальной раздробленности и отсталости. Вера в общественный прогресс сочеталась у Гегеля с пониманием его противоречивости: Гегель, в частности, видел, как в буржуазном обществе накопление богатства на одном полюсе влечет за собой ужасающую нищету на другом.

Огромное воздействие на формирование исторических взглядов Гегеля оказал промышленный переворот в Англии. Молодой Гегель внимательно изучал произведения А. Смита и других представителей английской политэкономии. Это помогло Гегелю прийти в "Феноменологии духа" к попытке осмыслить развитие человеческого общества как результат совокупной деятельности его членов. Величие "Феноменологии", по словам Маркса, состоит в том, что Гегель рассматривал человека "...как результат его собственного труда" (Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произв., 1956, с. 627). Вместе с тем Маркс отмечал ограниченность позиции Гегеля, состоящую в том, что Гегель видел только положительную сторону труда и не видел отрицательную. Маркс имел в виду неспособность Гегеля найти путь к диалектическрму отрицанию капитализма. Отрицание как упразднение предметом самого себя Гегель не мог распространить на современные ему экономические и политические отношения.

Гегель остро переживал поражение Наполеона; однако он быстро убедился, что военная победа монархической коалиции не может повернуть историю вспять. Возврата к старому нет и быть не может. Эта мысль отчетливо сформулирована Гегелем в его историко-политическом сочинении "Оценка дебатов в собрании земских представителей королевства Вюртемберг" (1817). Здесь Гегель приходит к некоторым выводам относительно того, как надо подходить к анализу исторического процесса. Историк должен не выдвигать на первый план так называемые "тайные пружины" - цели отдельных индивидов и субъективные влияния, а изображать "развитие субстанциального целого" (Hegel, Sämtliche Werke, hrsg. von G. Lasson, Bd 8, S. 158). Труд Гегеля "Философия всемирной истории" ("Vorlesungen über die Philosophie der Weltgeschichte") создавался в 1822-1831 годы в виде лекционного курса, который Гегель за этот промежуток времени читал 5 раз. Наиболее полными являются издания Лассона (с 1917 ряд изд., в рус. пер. - "Философия истории", Соч., т. 8, 1935, пер. сделан с изд. 1840 и содержит существенные пробелы).

Всемирную историю Гегель начинает с возникновения государства. Для Гегеля "Государство есть божественная идея как она существует на земле. Таким образом оно есть точнее определяемый предмет всемирной истории..." (Соч., т. 8, М.-Л., 1935, с. 38). Первобытное состояние человечества, "распространение языка и формирование племен лежат за пределами истории" (там же, с. 107). В обществе происходит непрерывное совершенствование форм, движение от низшего к высшему. Гегель высмеивает и критикует теорию Шеллинга и Шлегеля о существовании некоего пранарода, якобы обладавшего высокоразвитой культурой, впоследствии утраченной. История развивается закономерно. Законы развития общества носят объективный характер и проявляются в деятельности человечества. Последняя слагается из действий отдельных людей, руководствующихся сугубо индивидуальными интересами. Каждый преследует свои личные цели, но в результате возникает нечто такое, чего не было в его намерениях, хотя и содержалось в действиях. Это несовпадение личных целей и общественных результатов деятельности людей Гегель называл "хитростью разума". Учение об исторической необходимости не приводило Гегеля к фаталистическим выводам, он стремился подчеркнуть значение активности человека. "...Ничто великое в мире не совершалось без страсти" (там же, с. 23). Однако Гегель далек от идеализации исторической личностей, хотя полностью раскрыть их роль ему мешало непонимание подлинных движущих сил истории.

К историческому процессу не приложимы критерии благих пожеланий и добродетельных сентенций. "Всемирная история не есть арена счастья. Периоды счастья являются в ней пустыми листами, потому что они являются периодами гармонии, отсутствия противоположности" (там же, с. 26). Исторической концепции Гегеля чужд какой-либо утопизм; вера в прогрессивное развитие человечества не мешает ему видеть сложность и противоречивость этого развития. Глубокое проникновение в диалектический характер исторических закономерностей иногда приводит Гегеля к почти материалистич. положениям. В. И. Ленин, напр., высоко оценивал гегелевскую характеристику орудий труда. Материалистические нотки звучат и в некоторых гегелевских мыслях о государстве. Последнее возникает, по Гегелю, тогда, когда имеется различие сословий и имуществ. неравенство. В росте имущественных противоречий Гегель справедливо усматривает причину греческой колонизации. Анализируя французскую революцию, Гегель тонко подмечает, что свержение старого порядка было вызвано системой феодальных отношений, стеснявших свободу собственности.

Однако подобные высказывания носят эпизодический характер. В целом Гегель последовательно развивает идеалистическую концепцию исторического процесса. В основе истории, по мнению Гегеля, лежит развитие абсолютной идеи, мирового духа. Конкретизируя это понятие, Гегель говорит о народном духе, который воплощает в себе единство законов, государственных учреждений, религии, искусства и философии. Прогресс во всемирной истории каждый раз осуществляется каким-то одним определенным народом, дух которого является носителем мирового духа на данном этапе его развития. Другие народы либо уже исчерпали себя, либо еще не дошли до необходимой стадии развития. Критерий прогресса - сознание свободы. Человечество, развиваясь постепенно, подходит ко все более глубокому осознанию идеи свободы. Вост. народы знают свободу только одного человека - деспота, но такая свобода есть произвол, греко-римский мир знает свободу некоторых, лишь германские народы в христианстве дошли до сознания, что человек свободен как таковой. Установив эти периоды в развитии человечества, Гегель, однако, мало интересуется историческими событиями. Главное его внимание приковано к сфере общественного сознания. В известной мере "Философия всемирной истории" Гегеля представляет собой как бы расширенный комментарий к его "Истории философии", где Гегель выступает как подлинный историк, анализирующий факты. Это не удивительно, так как развитие, по Гегелю, происходит лишь в сфере духа, а высшим его выражением является философия.

Историко-философская концепция Гегеля оригинальна и содержательна. В отличие от многих своих предшественников, Гегель рассматривает движение философской мысли не как случайную смену одних мнений другими, а как закономерный процесс. Философские системы прошлого составляют необходимые ступени все более глубокого познания мира, в "снятом" виде они продолжают свое существование. Плодотворной была также мысль Гегеля о связи философской системы с историческими условиями; философия - это эпоха, выраженная в мыслях. Однако игнорируя социально-экономические корни философских учений, Гегель не мог вскрыть подлинной закономерности философского развития. Недостатком его историко-философской концепции было также третирование материализма.

Политические взгляды позднего Гегеля явно консервативны. Если раньше центральным событием новой истории была для него французская революция, то теперь он отводит это место Реформации, которая, по его мнению, сделала излишними в Германии революционные преобразования. Если в молодости Гегель отрицательно относился к прусской монархии и ее прошлому, то теперь он восторгается Фридрихом II. Конституционная монархия представляется Гегелю идеалом государственного устройства. Войну Гегель рассматривает как необходимое явление жизни общества.

Противоречивость философии Гегеля определила разнородный, зачастую диаметрально противоположный характер учений тех, кто считал себя его последователями. В гегельянстве 30-40-х годов 19 века наметилось два основных направления, одно из которых (правогегельянство) унаследовало лишь идеалистическую систему и реакционные политические взгляды Гегеля; широкого распространения это направление не получило. Гораздо больший общественный резонанс приобрели теории левогегельянцев (младогегельянцев) - Б. Бауэра, Штрауса, А. Руге и других буржуазных радикалов и атеистов. Из среды младогегельянцев вышел Л. Фейербах. Революционную интерпретацию идеям Гегеля давали Г. Гейне, В. Белинский, А. Герцен, характеризовавший философию Гегеля как "алгебру революции" (см. Собр. соч., т. 9, 1956, с. 23). Наиболее полное и последовательное развитие прогрессивные стороны учения Гегеля получили в философии марксизма. В конце 19 века возрождается интерес к Гегелю в буржуазной философии. Сначала в Англии, затем в Германии, а после 2-й мировой войны и во Франции возникают неогегельянские течения, истолковывающие учение Гегеля в духе иррационализма . Реакционные стороны учения Гегель поднимали на щит некоторые "теоретики" немецкого и итальянского фашизма (Дж. Джентиле и др.). Попытки "опереться" на Гегеля делают некоторые современные пропагандисты "американского образа жизни" (X. Маркузе и др.). Буржуазная историческая наука (Л. Ранке, Ф. Мейнеке, в России - Б. Чичерин) восприняла от Гегеля главным образом культ государства. Вместе с тем буржуазным историкам глубоко чуждо стремление Гегеля обнаружить в истории внутреннюю закономерность. Характерно поэтому заявление И. Хёйзинги, утверждавшего, будто "учение Гегеля для собственно истории было бесплодным" (Huizinga J., Geschichte und Kultur, Stuttg., 1954, S. 30).

А. В. Гулыга. Москва.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 4. ГААГА - ДВИН. 1963.

Сочинения: Sämtliche Werke, hrsg. von G. Lasson, Bd 1-15, 18-21, 27-30, Lpz.-Hamb., 1905-60; Sämtliche Werke. Jubiläumsausgabe in 20. Bde, hrsg. von H. Glockner, Bd 1-26, Stuttg., 1927-40 (т. 21-26 монография издателя Г.); Briefe von und an Hegel, Sämtliche Werke, hrsg. von G. Lasson. Bd 27-30, Hamb., 1960; в рус. пер. Соч., т. 1-14, M., 1929-1959.

Литература: Маркс К., К критике гегелевской философии права, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 1; его же, Нищета философии, там же, т. 4; его же, К критике политич. экономии. Введение, там же, т. 13; Энгельс Ф., Людвиг Фейербах и конец классич. нем. философии, М., 1955; Ленин В. И., Философ. тетради, Соч., 4 изд.. т. 38; Плеханов Г. В., К шестидесятой годовщине смерти Гегеля, Избр. филос. произв., т. 1, М., 1956; Овсянников М. Ф., Философия Гегеля, М., 1959; Гулыга А. В., Взгляды Гегеля на ист. процесс, "ВИМК", 1959, No 3; Лифшиц М., Лит. наследство Гегеля, в его кн.: Вопросы иск-ва и философии, М., 1935; Соловьев Э. Ю., Разделял ли Гегель трудовую теорию стоимости.., "ВИ", 1959, No 3; Аржанов М., Гегельянство на службе германского фашизма, М., 1933; Гимельштейб Е. X.. Новые мат-лы к "Философии истории" Гегеля, "ВИ", 1956, No 3; Гулиан К. И., Метод и система Гегеля, т. 1, пер. с рум., М., 1962; Lasson G., Hegel als Geschichtsphilosoph, Lpz., 1920; Haering Th. L., Hegel, sein Wollen und sein Werk, Bd 1-2, Lpz.-В., 1929-38; Litt Th., Hegel. Versuch einer kritischen Erneuerung, Hdlb., 1953; Marcuse H., Reason and revolution. Hegel and the rise of social theory, Boston, 1960; Ritter J., Hegel und die französische Revolution, Köln, 1957.

Большая советская энциклопедия: Гегель (Hegel) Георг Вильгельм Фридрих (27.8.1770, Штутгарт, - 14.11.1831, Берлин), немецкий философ, представитель немецкой классической философии, создатель систематической теории диалектики на основе объективного идеализма. Родился в семье чиновника. В 1788-93 учился в Тюбингенском теологическом институте. В 1793-1801 домашний преподаватель в Берне и Франкфурте-на-Майне. С 1801 жил в Иене, занимаясь научным и литературным трудом, в 1807 редактировал газету в Бамберге. С 1808 по 1816 директор гимназии в Нюрнберге. С 1816 до конца жизни профессор философии в университетах Гейдельберга (1816-18) и Берлина (с 1818).
Мировоззрение Г. формировалось под влиянием идей и событий Великой французской революции и отразило в себе основные противоречия буржуазного прогресса. Осуществление буржуазно-демократических требований мыслилось Г. в форме компромисса с сословно-феодальным строем, в рамках конституционной монархии. Эта обусловленная экономической и политической отсталостью Германии тенденция в воззрениях Г. повлияла и на способ разработки им специально философских проблем, в частности проблем диалектики, придав последней черты терпимости к отжившим формам жизни и мышления и тем самым ослабив ее революционно-критический характер.
Г. начинал как последователь «критической философии» И. Канта и И. Фихте, но уже вскоре, под влиянием Ф. Шеллинга, перешел с позиций «трансцендентального» (субъективного) идеализма на точку зрения «абсолютного» (объективного) идеализма. Среди др. представителей нем. классического идеализма Г. выделяется обостренным вниманием к истории человеческой духовной культуры. Уже в ранних сочинениях Г. толкует иудаизм, античность, христианство как ряд закономерно сменяющих друг друга ступеней развития духа и эпох развития человечества и пытается восстановить их исторический облик. Свою эпоху Г. считал временем перехода к новой, исподволь вызревшей в лоне христианской культуры, формации, в образе которой явственно проступают черты буржуазного общества с его правовыми и нравственными принципами. В «Феноменологии духа» (1807) Г. развертывает основные принципы своей философской концепции. Духовная культура человечества была впервые представлена здесь в ее закономерном развитии как постепенное выявление творческой силы «мирового разума». Воплощаясь в последовательно сменяющих друг друга образах культуры, безличный (мировой, объективный) дух одновременно познает себя как их творца. Духовное развитие индивида сокращенно воспроизводит стадии самопознания «мирового духа», начиная с акта наименования чувственно-данных «вещей» и кончая «абсолютным знанием», т.е. знанием тех форм и законов, которые управляют изнутри всем процессом духовного развития, - развитием науки, нравственности, религии, искусства, политически-правовых систем. «Абсолютное знание», венчающее феноменологическую историю духа, есть не что иное, как логика. Поэтому заключительная глава «Феноменологии духа» - программа критического преобразования логики как науки, реализованная Г. в последующих трудах и прежде всего в «Науке логики» (1812). В этом смысле К. Маркс назвал «Феноменологию духа» - «... истинным истоком и тайной гегелевской философии» (Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произведений, 1956, с.624).
Универсальная схема творческой деятельности «мирового духа» получает у Г. название абсолютной идеи, а «Наука логики» определяется как научно-теоретическое «самосознание» этой идеи. «Абсолютная идея» раскрывается в ее всеобщем содержании в виде системы категорий, начиная от самых общих и бедных определениями - бытия, небытия, наличного бытия, качества, количества и т.д. - и кончая конкретными, т.е. многообразно определенными понятиями - действительности, химизма, организма (телеологии), познания и др. В логике Г. обожествляет реальное человеческое мышление, исследуемое им в аспекте универсально-логических форм и законов, прорисовывающихся через совокупный исторический процесс. Объявляя мышление «субъектом», т.е. единственным творцом всего духовного богатства, развитого историей, и понимая его как вечную, вневременную схему творческой деятельности вообще, Г. сближает понятие идеи с понятием бога. Однако, в отличие от теистического бога, идея обретает сознание, волю и личность только в человеке, а вне и до человека осуществляется как внутренне-закономерная необходимость.
Согласно схеме Г., «дух» просыпается в человеке к самосознанию сначала в виде слова, речи, языка. Орудия труда, материальная культура, цивилизация предстают как позднейшие, производные формы воплощения той же творческой силы духа (мышления), «понятия». Исходная точка развития усматривается, т.о., в способности человека (как «конечного духа») к познанию «самого себя» через освоение всего того «богатства образов», которые до этого заключены внутри духа как неосознанные и непроизвольно возникающие в нем «внутренние состояния».
Центральное место в диалектике Г. занимает категория противоречия как единства взаимоисключающих и одновременно - взаимопредполагающих друг друга противоположностей (полярных понятий). Противоречие было понято здесь как «мотор», как внутренний импульс развития духа вообще. Движение это восходит от «абстрактного к конкретному», ко все более полному, многообразно расчлененному внутри себя и поэтому - «истинному» результату. Противоречие, по Г., недостаточно понимать лишь в виде антиномии, апории, т.е. в виде логически неразрешенного противоречия: его следует брать вместе с его разрешением в составе более глубокого и конкретного понимания, где исходная антиномия одновременно и осуществляется, и исчезает («снимается»).
С помощью созданного им диалектического метода Г. критически переосмысливает все сферы современной ему культуры (научной, нравственной, эстетической и т.д.). На этом пути он всюду открывает напряженную диалектику, процесс постоянного «отрицания» каждого наличного достигнутого состояния духа следующим, вызревающим в его недрах состоянием. Будущее вызревает внутри настоящего в виде конкретного, имманентного ему противоречия, определенность которого предполагает и определенный способ его разрешения. Остро критический анализ современного ему состояния науки и ее понятий переплетается у Г. с критическим воспроизведением и философским «оправданием» ряда догм и предрассудков современного ему сознания. Это противоречие пронизывает не только логику, но и др. части гегелевской философской системы - философию природы и философию духа, составляющие соответственно 2-ю и 3-ю части его «Энциклопедии философских наук» (1817). Философия духа развертывается далее в «Философии права» (1821) и в изданных после смерти Г. лекциях по философии истории, эстетике, философии религии, истории философии. Так, в философии природы Г., критически анализируя механистические воззрения науки 18 в., высказывает множество идей, предвосхищающих последующее развитие естественнонаучной мысли (например, о взаимосвязи и взаимопереходах определений времени и пространства, об «имманентной целесообразности», характерной для живого организма, и т.д.), но одновременно отказывает природе в диалектическом развитии. Рассматривая прошлое лишь с точки зрения тех диалектических коллизий, которые вели к созреванию «настоящего», т.е. современности, некритически понятой как венец и цель процесса, Г. завершает философию истории идеализированным изображением прусской конституционной монархии, философию права - идеализированным изображением буржуазного правосознания, философию религии - апологией протестантизма и т.д.
Вместе с тем гегелевская диалектика заключала в себе возможность и революционно-критического переосмысления действительности. Это переосмысление - с материалистических позиций - было осуществлено в 40-х гг. 19 в. К. Марксом и Ф. Энгельсом.
К. Маркс, подчеркивая, что его «... диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью», отмечал: «мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 издание, т.23, с.21,22).
Развитое в «Философии права» учение Г. об «объективном духе» оказало громадное влияние на последующее развитие социологии и социальной философии (с критики именно этого сочинения Г. началась выработка К. Марксом материалистического взгляда на общество и историю - см. там же, т.1, с.219-368 и 414-29). «Объективный дух» охватывает у Г. сферу социальной жизни и понимается как сверхиндивидуальная целостность, которая в своей объективной закономерности возвышается над отдельными людьми и проявляется через их различные связи и отношения. «Объективный дух» развертывается в праве, морали и нравственности, причем под нравственностью Г. понимает такие ступени объективации человеческой свободы, как семья, гражданское общество и государство. Г. отмечает противоречия буржуазного общества: поляризацию нищеты и богатства, одностороннее развитие человека в результате прогрессирующего разделения труда и т.д. Большое место отводил Г. анализу труда, который считал основным фактором процесса становления человека.
Историю Г. рассматривает в целом как «прогресс духа в сознании свободы», причем этот прогресс развертывается через «дух» отдельных народов, сменяющих друг друга в историческом процессе по мере выполнения своей миссии. Идея объективной закономерности, прокладывающей себе дорогу независимо от желаний отдельных лиц, нашла свое превратное отражение в гегелевском учении о «хитрости мирового разума», пользующегося индивидуальными интересами и страстями для достижения своих целей.
В эстетике наиболее важной для ее последующего развития оказалась содержательная трактовка Г. прекрасного как «чувственного явления идеи», причем акцент в понимании эстетического был сделан Г. на том, что идея берется здесь не в ее «чистой», логической форме, но в ее конкретном единстве с некоторым внешнем бытием. Это определило гегелевское учение об идеале и ступенях его развития («формах искусства»). Последние дифференцируются в зависимости от соотношения между идеей и ее внешним образом: в символической художественной форме внешний образ лишь намекает на идею (к этой стадии Г. относит восточное искусство), в классической - идея и ее образ находятся в равновесии и полностью соответствуют друг другу (античное искусство), в романтической - над внешней формой преобладают духовный элемент, глубина души и бесконечность субъективности (выросшее на основе христианства средневековое и новое европейское искусство).
В лекциях по истории философии Г. впервые изобразил историко-философский процесс как поступательное движение к абсолютной истине, а каждую отдельную философскую систему - как определенную ступень в этом процессе.
Буржуазная философия послегегелевской поры не смогла усвоить действительные завоевания Г. в области логики. Гегельянство развивалось скорее по линии культивирования формальных и мистических тенденций гегелевской философии (см. Гегельянство, Неогегельянство). Формальный аппарат диалектики Г. оказал сильное влияние на экзистенциализм (Ж. Ипполит, Ж.П. Сартр, М. Хайдеггер).
Критически переработанная с материалистических позиций философия Г. является одним из теоретических источников марксистско-ленинской философии - диалектического материализма. В этом плане сочинения Г. до сих пор остаются лучшей школой диалектической мысли, на что не раз указывали К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин.

Жизнь и труды Гегеля

«…величайшая наглость в преподнесении чистой бессмыслицы, в наборе бессмысленных, диких словообразований, которые до сих пор можно было услышать только в доме умалишенных, нашла наконец свое выражение в произведениях Гегеля; она сделалась орудием самой грубой, когда-либо известной мистификации и сопровождалась успехом, который поразит потомство и останется в веках памятным свидетельством немецкой глупости». Эти слова принадлежат Шопенгауэру, коллеге Гегеля по Берлинскому университету. Назначение этой цитаты не в том, чтобы настроить читателя определенным образом, а в том, чтобы предупредить. Для Гегеля все связанное с философией дело крайне серьезное , так что договоримся сразу – никаких шуток. Как сказал один английский проповедник из Бата, заметив, что собравшаяся почтенная публика внимает его речам о геенне огненной без должного уважения, «у тех, кто здесь смеется, надежды нет».

Философия Гегеля – дело очень трудное, требующее полного сосредоточения. Похоже, Шопенгауэр, при всем своем остром интеллекте, не проявил должного усердия. В то же время и сам Гегель признавал, что «меня понимает только один человек, да и тот не понимает». Некоторые критики полагают, что Гегель преувеличивал. Существовал ли такой человек вообще?

Георг Вильгельм Фридрих Гегель родился 27 августа 1770 г. в Штутгарте, в семье потомственных государственных чиновников. Отец его служил секретарем казначейства при дворе Карла Евгения, герцога Вюртембергского. От среды и воспитания у него остался сильный швабский акцент, сохранившийся до конца жизни, и твердое убеждение в том, что скромность есть одна из главных добродетелей истинной культуры.

Ребенком он рос хворым и до достижения совершеннолетия перенес несколько серьезных заболеваний. В шесть лет Гегель едва не умер от оспы. Целую неделю он пролежал, ничего не видя, и лицо его осталось изуродованным оспинками. Ему было одиннадцать лет, когда всю семью поразила лихорадка, унесшая в могилу мать. В студенческие годы Гегель на несколько месяцев слег с малярией.

В детстве он много и жадно читал – книги, газеты, всевозможные трактаты на самые разные темы. Однако уже в раннем возрасте его отличал строго систематический подход: отрывки из прочитанного он прилежно переписывал в дневник. Эта тренировка в педантичности («мельница цитат», как говорил он сам) позволила создать своеобразный цитатник с выписками по широчайшему кругу предметов – от физиогномики до философии, от гиперборейцев до ипохондрии. События частной жизни включались в дневник только в качестве иллюстраций того или иного абстрактного принципа. В те дни, когда ничего достойного записи не находилось, Гегель со всей серьезностью объяснял причину столь прискорбного положения дел. Любознательный читатель этой мыслительной «лавки древностей» наткнется и на рассказ о местном пожаре, и на критические замечания по поводу прослушанного концерта, соседствующие с описанием и анализом наступившего похолодания и коротким разбором поучения на тему «Страсть к деньгам есть корень всех зол». Тут же приводится перечень достоинств полученного в подарок латинского словаря. Как отмечает один исследователь, «он пишет речь на латыни, объясняет, почему тему для латинского сочинения нельзя диктовать по-немецки, на полях записывает свое школьное расписание; он вспоминает, как они с друзьями видели хорошеньких девушек; комментирует Вергилия и Демосфена; ему интересно узнать, как устроены музыкальные часы и как используют атлас звездного неба, а в воскресенье он занимается тригонометрией».

Трудно переоценить важность этой «мельницы цитат» как иллюстрации исключительной эрудиции и преждевременного педантизма. В поздний период жизни количество цитат и ссылок в громадных фолиантах сочинений Гегеля свидетельствовало об едва ли не превышающем человеческие возможности охвате знаний, а тот факт, что в этих ссылках частенько встречаются незначительные ошибки, лишь подтверждал наличие энциклопедического объема знаний. Цитировал Гегель обычно по памяти и не любил прерывать ход мысли только для того, чтобы заглянуть в источник или проверить точность высказывания.

Отец Гегеля, как пишет Кэрд, один из ранних биографов философа, «во всем любил порядок и был по натуре консерватором, как и подобало человеку его положения». Типичный провинциальный чиновник, он, судя по всему, воспитанием детей не занимался. В тот период самые близкие отношения сложились у Гегеля с сестрой Кристианой, которая была на три года моложе. Оставшись без матери, дети крепко привязались друг к другу. Редкое для него личное чувство помогло Гегелю сформулировать абстрактный принцип: любовь сестры к брату есть высшая форма любви. Позднее он иллюстрировал этот вывод цитатой из «Антигоны» Софокла. Покорная долгу, Антигона под страхом смерти предает земле тело брата, после чего совершает самоубийство, что влечет за собой новые самоубийства и беды. Позже мы увидим, что давящая атмосфера этой греческой трагедии точно отражала истинную суть отношений между Гегелем и его сестрой. Впечатлительная Кристиана преклонялась перед всеведущим братом, и со временем любовь к нему приняла форму болезненной привязанности, трагическим образом повлиявшей на ее судьбу.

В восемнадцать лет Гегель поступил на богословское отделение Тюбингенского университета. Хотя он и проявил все задатки первоклассного чиновника, родители пожелали, чтобы сын посвятил себя служению Богу. Интересы Гегеля уже простирались далеко за рамки богословия, но только в университете у него проснулся серьезный интерес к философии. Благодаря этому интересу Гегель сблизился в Тюбингене с двумя выдающимися современниками. Первым был Гёльдерлин, пылкий поклонник культуры Древней Греции, впоследствии один из величайших немецких поэтов. Вторым – Шеллинг, чья проникнутая романтическим духом натурфилософия предвосхитила романтическую реакцию XIX в. на тесные рамки рационализма. Оказавшись в такой компании, Гегель и сам вскоре превратился в революционера-романтика. Когда во Франции разразилась революция, Гегель с Шеллингом, встав пораньше, отправились на рыночную площадь, чтобы посадить там «дерево свободы».

Тогда же Гегель увлекся культурой Древней Греции и новой философией Канта. Приветствуя опубликованную семью годами раньше, в 1781 г., «Критику чистого разума», он называл ее «величайшим событием за всю историю немецкой философии».

Чтобы понять все значение Канта, нужно обратиться к истории философии. В середине XVIII в. шотландский философ Юм заявил о том, что достоверность философского знания невелика и единственным надежным источником знаний является опыт. Эмпирическая философия Юма продемонстрировала невозможность дальнейшего создания новых философских систем. Для построения любой системы требуются такие элементы, как причинность (причина и следствие), но Юм показал, что это всего лишь предположение. Никто и никогда не наблюдал причину и вытекающее из нее следствие – только последовательные события. Все выглядело так, что наступает конец философии.

Предотвратить катастрофу удалось Канту. Он предположил, что причинно-следственная связь есть лишь один из способов постижения пространства и времени, цвета и так далее. Юм был прав: в мире причинности как таковой не существует, она есть в нас самих, в нашем восприятии мира.

Воздвигнув это основание и вооружившись рационализмом, Кант построил всеобъемлющую, все объясняющую философскую систему, а затем поведал ее миру в серии почти не доступных пониманию работ. Так началась великая эпоха немецкой метафизики, возвышенной и многословной. Гегель был в восторге: вот он, ум столь же энциклопедический (и столь же прозаичный), как и его собственный.

Гегель прилежно штудировал Канта, дополняя его чтением греческих классиков и собирая урожай для своей «мельницы цитат». Уже тогда, в те ранние годы, товарищи называли его «старичком» – как по причине его внешней невзрачности, так и из-за маниакальной страсти к учению. Ко времени окончания университета в 1793 г. Гегель не выказывал ни малейшего намерения связать свое будущее с церковью. Более всего ему хотелось занять академический пост и преподавать в университете, но, как ни странно, ему удалось получить лишь среднюю степень. В выпускном свидетельстве указано, что его познания в философии недостаточно хороши.

Как это часто случается с людьми блестящего ума и еще чаще с посредственностями, книги по философии и другим предметам, которые Гегель читал в университете, почти не имели отношения к программе курса. Решив продолжать в том же духе, он, чтобы зарабатывать на жизнь, начал давать частные уроки. С этой целью Гегель на три года уехал в Берн, столицу Швейцарии. В это время он много занимался в библиотеке и жил довольно уединенно, находя утешение в общении с природой.

Впечатления от эффектных альпийских пейзажей – любопытный штрих к психологическому портрету Гегеля. «Природа примиряет меня с самим собой и с другими людьми. Поэтому я так часто ищу защиты у нашей истинной матери. Она помогает мне отгородиться от людей и не вступать с ними в какие-либо соглашения».

При этом величественные альпийские вершины казались Гегелю «вечно мертвыми», тогда как водопад представлялся олицетворением свободы, игры и вечного движения вперед.

По мнению психолога Шарфштейна, мрачные горные пики ассоциировались у Гегеля с «давящей неподвижностью депрессии», водопад же символизировал «радость освобождения от него». Независимо от того, чего в этом отзыве больше – психологического прозрения или интерпретативного преувеличения, в те годы Гегель определенно страдал от приступов глубокой депрессии, тяжкого недуга, преследовавшего его на протяжении всей жизни. (Предположение это, похоже, подтверждают и произведения, и портреты философа.)

Под влиянием своего героя – Канта – Гегель сочинил несколько религиозных трактатов, в которых критиковал авторитаризм христианства, и «Жизнь Иисуса», в которой Христос показан почти исключительно как светская фигура. Объяснения христианской доктрины в устах Христа часто и странным образом напоминают высказывания героя самого Канта: глубочайшая простота галилеянина сменяется причудливым нагромождением тяжеловесных философствований пруссака. В основу своего нравственного учения Кант положил так называемый категорический императив: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом».

Правило это явно проистекает из заповеди самого Христа: «…во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними…» Попытка превзойти Канта заканчивается тем, что гегелевский Христос говорит: «To, что вы бы хотели видеть общим законом для всех людей, в том числе и для вас, тем руководствуйтесь в своем поведении – это и есть основной закон нравственности». И в стилевом, и в содержательном смысле гегелевская версия Христа выглядит блеклым и приземленным, бездушным перепевом, о чем впоследствии пожалел и сам Гегель. (При его жизни книга опубликована не была, а в пожилом возрасте он даже пытался уничтожить все варианты ее рукописи.)

В 1796 г. Гёльдерлин помог другу получить место воспитателя во Франкфурте, где поэт тогда жил. Но по приезде Гегель обнаружил, что Гёльдерлин отчаянно влюблен в жену какого-то банкира, представлявшуюся ему инкарнацией Древней Греции. Спасаясь от наступающей меланхолии, Гегель с еще большим рвением взялся за книги. В свободное время, которого он позволял себе немного, Гегель начал сочинять мучительно депрессивные, нескладные стихи: «Что видел, слышал, что он испытал в святую ночь, то мудрый закон слабым душам открыть не велел, дабы они не проговорились об этом никому, размышления посвященного своей трескотней пустой не нарушили, не вызвали гнев ко Святейшему, дабы Оно повергнутым в грязь и поруганным не оказалось…»

Каким бы двусмысленным ни было отношение Гегеля к «пустой трескот– не», сила его – в прозе.

В эти годы одиночества Гегель пережил глубокое мистическое прозрение. Ему как будто открылось божественное единство космоса, где все разделения представлены иллюзией, где все взаимозависимо, где высшая реальность цельна. Гегель читал Спинозу, еврейского философа-пантеиста XVII в., философия которого, вероятно, и повлияла на его видение.

Философская система Спинозы во многих отношениях сооружение не менее впечатляющее, чем построения Канта. Спиноза создал ее по образцу евклидовой геометрии. Начав с нескольких аксиом и определений, он продолжил их серией теорем и завершил системой необычайной ясности и рационализма. Эта представленная в виде геометрической системы вселенная и есть Бог, и только Он один совершенно реален. Он (а значит, и бесконечная, содержащаяся в Нем вселенная) не заключает в себе отрицания и управляется абсолютной логической необходимостью. Видение мира как чего-то негативного, дурного, конечного и несущественного есть следствие природы людей как созданий ограниченных, но способных постигнуть абсолютную необходимость и истинную реальность бесконечного целого.

Под влиянием этого видения Гегель решил отказаться от таких развлечений, как поэзия, богохульство и ведение дневника в форме энциклопедии. Он полностью посвятил себя философии. С этого момента вся последующая жизнь Гегеля была попыткой выразить мистическое видение космоса и подвести под него рациональный интеллектуальный фундамент. Плодом трудов станет его собственная всеобъемлющая система.

С самого начала эта система имела много сходства с творением Спинозы – за исключением, конечно, геометрической ясности. Что касается формы подачи, то здесь Гегель по-прежнему брал пример с Канта: монументальность и запутанность. Тем не менее именно Спиноза показал Гегелю, как избавиться от чрезмерного влияния Канта. Оказалось, кантовская философская система объяснения мира не единственная.

В 1799 г. умер отец Гегеля. Сыну досталось небольшое наследство – по словам Дюрранта, 1500 долларов, что, вероятно, надо понимать как 1500 талеров (ведь именно от этого слова происходит слово «доллар»). Располагая теперь достаточными для скромной жизни средствами, Гегель написал своему другу Шеллингу письмо с просьбой порекомендовать какой-нибудь немецкий город, где можно жить недорого – с незамысловатой местной кухней, достойной библиотекой и «gutes Bier» (хорошим пивом). Шеллинг, бывший к тому времени профессором Йенского университета и имевший там статус «звезды», тут же предложил приехать к нему. (Похоже, ни тот ни другой в пиве не разбирались, что не характерно для философов. То пиво, которое я попробовал в Йене, определенно не входило в Бундеслигу Великого немецкого пива. Потом меня проинформировали – наверно, с самыми благими намерениями, – что оно поступило из местного хосписа.)

Гегель прибыл в Йену в 1801 г. и получил в университете место приват-доцента, жалованье которого напрямую зависело от числа посещавших его лекции студентов. К счастью для Гегеля, у него имелись собственные средства: поначалу на его лекции ходили только четыре человека. (В отличие от своего великого предшественника Канта, чей литературный стиль был ужасающим, а лекторский блестящим, Гегель во всем предпочитал последовательность: слушать его лекции было так же мучительно, как читать его книги.)

В конце XVIII в. университет Йены был самым интересным в Германии. Время от времени лекции по истории здесь читал Шиллер; братья Шлегель и поэт Новалис закладывали здесь основы первой в Германии романтической школы, а великий идеалист Фихте излагал новейшую посткантианскую философию. Ко времени приезда Гегеля все эти поэтические фигуры уже покинули Йену, но зато там работал двадцатишестилетний Шеллинг, вдохновлявший студентов романтическим энтузиазмом своей натурфилософии. Гегелю вся эта шумиха была не по душе, и он вскоре начал ссориться с Шеллингом.

Тем временем, несмотря на то что посещаемость его лекций резко возросла (до одиннадцати человек), денег Гегелю не хватало. Но легкие пути были не для него. У ежа иголки, у Гегеля принципы. Он ни на секунду не поддался соблазну сделать свои лекции интересными или хотя бы понятными. Гегель формулировал положения своей системы, вырабатывая их постепенно и в общении со студентами. Как говорил один из его почитателей, «спотыкаясь в начале, он шел дальше, начинал заново, снова останавливался и, рассуждая, продолжал… казалось, ему недостает точного слова, но потом оно находилось, самое точное, именно то, что требовалось… Слушатели чувствовали, что они ухватили мысль и ждали дальнейшего движения. Тщетно. Вместо того чтобы идти вперед, мысль снова и снова ворочалась вокруг одного и того же пункта. Однако же, если кто-то, устав, позволял себе отвлечься, по возвращении он обнаруживал, что утерял нить рассуждения». Не забывайте, это говорил ученик, восхищавшийся своим наставником. Можно представить, что чувствовал при этом бедняга, проведший ночь в компании пива из богадельни.

Что делать с Гегелем? В конце концов кто-то воззвал к Гёте, состоявшему в должности тайного советника при веймарском дворе и имевшему влияние на власти. Гегеля назначили экстраординарным профессором (что, по мнению некоторых его коллег, лишь констатировало очевидное) с назначением жалованья в размере 100 долларов.

Это позволило ему сосредоточиться на своем великом труде – «Феноменологии духа». Однако феноменальная активность Гегеля не ограничивалась исключительно духом – именно в это время обнаружилось, что его квартирная хозяйка беременна. В биографиях Гегеля этот факт обычно лишь мелькает, как мелькают в его прозе редкие алмазы просветлений. Блеснул и погас, потерялся в мутной путанице. Но здесь не философская система, где истина порой проступает в полной ясности лишь через годы после смерти создателя. Квартирная хозяйка указала пальцем на Гегеля.

Между тем Наполеон расширял границы своих владений в Европе. Конфликт с Пруссией стал неизбежен, и в 1806 г. французские войска вошли в Йену. Гегель, презиравший прусскую бюрократию, приветствовал приход Наполеона. Вряд ли это было отблеском революционного юношеского задора. Скорее, ему слышались шаги самой Истории, подтверждавшей правильность его системы. «Я видел, как по городу проехал Наполеон, этот мировой дух». На следующий день французские солдаты начали грабить и поджигать дома на его улице, и Гегель, с «Феноменологией духа» в кармане пальто, бежал к жившему по соседству профессору. (Судя по объему «Феноменологии духа», пальто у Гегеля было весьма просторным.) Пока французская и германская армии сражались на подступах к городу, он дописывал последние предложения своего шедевра. Из одного источника следует, что, услышав возвращающихся в город солдат, Гегель оторвался от работы, выглянул в окно и спросил: «Кто победил?»

В сражении под Йеной победили французы – к вящей радости Гегеля. Мировой дух продолжил шествие по бездушному миру. Но после битвы университет закрыли, и Гегель снова остался практически без средств. Теперь он мог рассчитывать только на профессорское жалованье. В следующем году была опубликована «Феноменология духа».

По общему признанию, эта книга является самым завершенным и сложным произведением Гегеля. Ранее Кант установил стандарт для германского философского текста – не менее восьмисот страниц, и в данном случае Гегель оказался достойным своего великого предшественника. Но вот в чем он превзошел последнего, так это в многословии. В качестве примера я выбрал одно из самых ясных и коротких предложений: «Между тем подобно тому, как сам дух не есть нечто абстрактно-простое, а есть система движений, в которой он различает себя в моментах, но в самом этом различении остается свободным, и подобно тому, как он вообще расчленяет свое тело по различным отправлениям и каждую отдельную часть тела определяет только для одного отправления, точно так же можно представить себе и то, что текучее бытие его внутри-себя-бытия есть бытие расчлененное и, по-видимому, его так и нужно представлять, потому что рефлектированное в себя бытие духа в головном мозгу само, в свою очередь, есть только средний термин его чистой сущности…» – и это еще не предел.

На первый взгляд этот раздутый из мухи слон может показаться даже забавным. Но после прочтения нескольких сотен страниц подобного текста вам, скорее всего, будет уже не до смеха.

Было бы ошибкой, однако, полагать, что такова вся «Феноменология духа». Автор постепенно (очень постепенно) подводит нас к апофеозу – описанию Абсолютного Знания. Трудно даже представить себе предложение из более чем полудюжины строк, на всем своем протяжении совершенно лишенное какого-либо смысла. (Хотите – попробуйте.) Но Гегель уже закусил удила и продолжает в таком духе на многие страницы: «Познавание чистых понятий науки в этой форме образований сознания составляет тот аспект их реальности, в ко– тором их сущность, понятие, установленное в ней в своем простом опосредовании в качестве мышления, раскрывает моменты этого опосредования и проявляется, следуя внутренней противоположности».

Гегель называл это «попыткой научить философию говорить по-немецки». Некоторые считают, что ему удалось. Но эта порочная точка зрения оскорбительна для немецкого языка, языка Гёльдерлина и Рильке. Прежде чем учить чему-то философию, Гегелю, возможно, следовало бы самому научиться говорить по-немецки.

Но что это все-таки значит? Нельзя сочинить восьмисотстраничный опус – на любом языке, – чтобы в нем отсутствовал хоть какой-то смысл! Вооружившись этим догматом веры, многие исследователи отважно погружались в пучину гегелевской прозы. Одни выходили из нее марксистами, другие – экзистенциалистами, а третьи не выбирались вовсе (гегельянцы). В конце концов, Гегелю потребовалось десять томов, чтобы вкратце изложить свою философию. (Ожидается, что в новом собрании сочинений Гегеля, которое готовит к выпуску Немецкое научно-исследовательское общество, будет более пятидесяти томов.) Вот почему любая попытка инкапсулировать мысль Гегеля подобна стремлению по маленькой косточке из кончика хвоста динозавра восстановить облик того громадного, неповоротливого чудовища, которому она принадлежала.

В «Феноменологии духа» Гегель описывает логический процесс восхождения человеческого разума от обыденного сознания к Абсолютному Знанию через промежуточные ступени: самосознание, разум, дух и религию. Эта идея и стала тем шаблоном, по которому он в дальнейшем выстроил свою всеобъемлющую систему.

Философская система Гегеля включала абсолютно все. Была ли она абсолютно во всем (или в чем-либо вообще) верна, зависит от того, под каким углом рассматривать ее базовую структуру и динамику. В основе системы лежит разработанный Гегелем оригинальный способ мышления – его знаменитый диалектический метод. Исходным пунктом этого метода является «тезис». Например, бытие. По Гегелю, это понятие неизбежно представляется чем-то неадекватным и неполным. Рассмотрение понятия «бытие» приводит к его противоположности, «антитезису». В данном случае это «небытие». Но и этого недостаточно, и тогда две противоположности сливаются, образуя «синтез», в нашем случае – «становление». Синтез вбирает в себя все рациональное, что есть в тезисе и антитезисе, и может, в свою очередь, стать новым тезисом. Благодаря этому процесс может повторяться в серии триад, восходя во все более рациональные сферы. Становясь более рациональным, он становится и более духовным. А становясь более духовным, он все глубже постигает себя и свою значимость. Конечным пунктом процесса является Абсолютное Знание, определяемое как «дух, познавший самого себя духом».

Но ключевым элементом системы остается диалектика, проявляющая себя на всех ступенях развития, от области чистого разума до более приземленных сфер, таких как история, искусство, наука и т.?д. Пример диалектики на этих уровнях выглядит так:

Тезис: архитектура. Антитезис: романтическое искусство. Синтез: классическая скульптура.

Имеет ли приведенный аргумент какое-либо отношение к истине, как мы ее понимаем, это пока не наша забота. Мы приводим его только для иллюстрации гегелевского метода и демонстрации того, какой материал пропускался через эту универсальную мясорубку.

А вот более абстрактный, более невнятный пример (для которого, разумеется, метод подходит лучше):

Тезис: всеобщность. Антитезис: единичность. Синтез: индивидуальность.

К созданию диалектического метода (сам философ называет его логикой) Гегеля подтолкнуло похвальное честолюбие. Он стремился преодолеть главный недостаток традиционной логики – ее полную бессодержательность. Логика никогда и ни о чем не говорит, кроме как о себе самой. Возьмем для примера традиционное логическое построение:

Все философы страдают манией интеллектуального величия. Гегель – философ. Следовательно, Гегель страдает манией интеллектуального величия.

Логически это построение верно в отношении колдунов, волшебников и Мерлина. Представим это так:

Все А есть В. X есть А. Следователь– но, X есть В.

Логическая форма остается одной и той же, как бы ни менялось содержание. Гегель полагал, что цель логики – исти– на. Но если истина лишена содержания, то что она? Ничего. Бессодержательная истина традиционной логики не дает никакой информации. Она не в состоянии открыть настоящую истину. Это разделение формы и содержания и стремился преодолеть Гегель.

Излагая свои аргументы, Гегель требовал, чтобы его воспринимали во всей полноте. (Нас уверяют, что нестыковки обычной логики не должны нас смущать, и все состыкуется при целостном рассмотрении аргументации.) Гегель начинает с того, что логика – изучение мышления. Как мы уже видели, диалектический процесс восходит к разуму или Абсолютному Духу. Разум есть высшая реальность, не зависящая от конкретных форм, которые он принимает в существующем мире. Именно разум формирует мир. Следовательно, изучение закономерностей работы разума (мышления) позволит понять закономерности мирового развития.

Из сказанного выше следует, что объективная действительность не может существовать независимо от мысли. Действительно, в «Феноменологии духа» Гегель утверждает, что мысль есть объективная действительность, и наоборот. Мысль и объективная действительность суть одно и то же. Это значит, что, когда логика нацелена на мышление, она также нацелена на реальность. Таким образом, предмет логики – «истина как таковая».

Итак, диалектика, в основе которой лежит триадический метод (тезис – антитезис – синтез), имеет как форму, так и содержание. Она работает так же, как работает разум; она стремится к постижению «истины как таковой». Тезис порождает антитезис, поскольку формально не способен вместить в себя содержание во всей целостности. Так, тезис «бытие» неизбежно порождает антитезис «небытие», а затем соединяется с ним, образуя синтез «становление».

В этой системе, бесспорно, заложено множество поразительных, глубоких, плодотворных идей. Но, по сути, все эти идеи поэтического свойства. Вся система, по сути, есть прекрасная поэтическая идея. Вот только приколота эта бабочка не иглой, а прибита кувалдой. Среди идей, положенных в основание выстроенной Гегелем пирамиды, немало не только ошибочных (Тезис: религия евреев. Антитезис: религия римлян. Синтез: религия греков), но и бессмысленных (Тезис: воздух. Антитезис: земля. Синтез: огонь и вода). Исходя из этого, становится очевидным, что хотя сам Гегель и называл свою систему необходимой (в логическом смысле), она во многом остается спорной. Ее логике недостает той четкой геометрической строгости, что есть, например, у Спинозы. Позже мы увидим, что в применении к более практическим областям, таким как история, она может быть источником весьма опасных идей. (Идея о национальном лидере как воплощении «мирового духа» могла иметь некоторое поэтическое оправдание в эпоху Наполеона, но сегодня, в свете опыта XX в., она определенно неприемлема.)

Публикация этого громадного труда не помогла Гегелю в финансовом отношении. Университет был по-прежнему закрыт, и он начал искать работу. Но тут диалектический процесс, происходивший все это время под боком у мыслителя, завершился неизбежным синтезом: у квартирной хозяйки Гегеля родился сын, которого нарекли Людвигом.

В скором времени Гегель уехал из Йены и следующие два года работал редактором Bamberger Zeitung. Увы! Можно только догадываться, как выглядели его передовицы, поскольку все номера этой газеты за 1807–1808 гг. пришлись некстати одухотворенному историческому процессу.

В тридцать восемь лет Гегель стал директором Нюрнбергской гимназии. На этом посту он оставался восемь лет, имея в своем распоряжении достаточно свободного времени для занятий философией. Гегель уже давно отказался от тезиса революционного освобождения и со всем пылом устремился в объятия его антитезиса. Должность директора гимназии подошла ему как нельзя лучше. «Смысл образования заключается в том, чтобы искоренить любые индивидуальные проявления фантазии и мысли, которые могут возникнуть у молодежи, – заявлял Гегель. – Мысль, как и воля, должна начинаться с послушания».

Подобно многим директорам школ, которые равнодушны к своей работе или просто ленивы, Гегель оказался строгим начальником, превыше всего ставившим дисциплину. Рискнувшего потревожить господина директора за работой мог ждать суровый выговор. Один из его учеников рассказывает: «…меня с товарищем послали к нему с нашими жалобами. Но какой нас ждал прием! Мы едва ноги унесли».

Затем возник еще один удивитель– ный антитезис. Гегель влюбился. Кому-то, возможно, сия концепция покажется столь же непостижимой, как и диалектическое понимание Абсолюта. Гегелю было сорок лет, он оставался закоренелым холостяком (если не принимать во внимание одну досадную оплошность). Годы напряженных занятий не прошли бесследно. Одутловатое угрюмое лицо выглядело преждевременно состарившимся, волосы поредели, и портретисты улавливали определенную уклончивость взгляда. Он был крепкого сложения, но сутулился и в обществе чувствовал себя неловко и держался скованно. Георг Вильгельм Фридрих Гегель не обладал харизмой – это признавали даже самые преданные его ученики. Девушка, в которую он влюбился, Мария фон Тухер, происходила из почтенной нюрнбергской семьи. Ей было всего восемнадцать.

Мария была подругой Жана Поля, популярного в то время писателя из ранних романтиков, и верила в такие романтические понятия, как чувства и порывы. Гегель посвящал ей тяжеловесные стихи, в которых усердно анализировал диалектическую природу любви. Даже во время свиданий он оставался директором и частенько принимал суровый тон в отношении легкомысленных романтических представлений Марии. Позже в одном из писем он попытается испросить прощения: «Признаю, когда мне случается оспаривать принципы, я слишком быстро забываю о том, в какой степени приверженность этим принципам выражена у каждой конкретной личности – в данном случае у Вас. Я отношусь к принципам слишком серьезно, поскольку от меня не скрывается их всемирное значение, которого Вы, возможно, не замечаете – а скорее, и просто не видите». Интересно, что бы сказал Гегель, если бы Мария, как он сам в ее возрасте, пошла на рыночную площадь сажать «дерево свободы»? Но факт остается фактом, Мария фон Тухер, похоже, отвечала взаимностью этому вечно недовольному брюзге.

В 1811 г. они поженились. Свадьба прошла весело, хотя и была несколько омрачена внезапным появлением квартирной хозяйки из Йены, которая устроила неприятную сцену. С негодованием размахивая какой-то бумажкой, она уверяла присутствующих, что Гегель дал ей письменное обещание жениться. По словам очевидца, ее «успокоили и пообещали возместить ущерб».

Погасить еще один старый огонек оказалось не так просто. Когда о свадьбе узнала сестра Гегеля Кристиана, у нее случился нервный припадок (описанный сухим языком бесчувственных женоненавистников того времени как «ипохондрическая меланхолия с приступами истерии»). Кристиана работала гувернанткой и даже не думала о том, чтобы выйти замуж. Отказ одному из поклонников, предложившему руку и сердце, вылился в приступ «нервозности», сопровождавшийся «странным поведением». Гегель предложил ей перебраться к нему, но Кристиана мучительно ревновала брата к жене, так что дальше предложения дело не пошло. Зато она переехала к родственникам, где, для начала, пролежала целый день на диване в рыданиях и стонах. По словам родственницы, она выражала «глубокое недовольство» своим братом и «глубокую ненависть» к его жене. Состояние несчастной настолько ухудшилось, что ее пришлось поместить в психиатрическую лечебницу, откуда ее выпустили по прошествии года.

Гегель сохранял привычную невозмутимость, но это свидетельство душевной неустойчивости сестры, должно быть, серьезно его обеспокоило. Он по-прежнему страдал от приступов депрессии и даже писал о «погружении в темные сферы, где все представляется зыбким, ненадежным и неопределенным, где повсюду блеск и великолепие, но рядом с ними бездна». Рассказывая, как пришел к осознанию своей философии, Гегель говорил, что «переломный момент вообще бывает в жизни каждого человека – мрачный период подавленности, через теснины которого он пробивается к уверенности в себе, к укреплению и утверждению самого себя, к уверенности в повседневной жизни; и если человек уже дошел до того, что утратил способность вновь обрести уверенность в привычной повседневной жизни, то он приходит хотя бы к утверждению уверенности в благородном внутреннем существовании». Психиатры часто указывали на «стремление к защите и безопасности… оказывающее побудительное воздействие даже на абстрактное мышление». Вполне возможно, что философия Гегеля, возникшая под влиянием некоего мощного импульса, отражала глубокий внутренний разлад. Такое предположение выглядело бы нелепым, но его подтверждает пугающе шизоидная (и впоследствии исцеляющая) природа диалектического метода, отражавшего, по словам самого Гегеля, работу разума.

Несмотря на все эти трудности, брак Гегеля, насколько позволяют судить свидетельства современников, был счастливым. У Марии родилось двое сыновей, Карл и Иммануил. Они уже подросли, когда к ним присоединился приехавший из Йены после смерти матери первый сын Гегеля, Людвиг. Но все получилось совсем не так, как хотелось бы отцу. Людвиг чувствовал себя обиженным и был всем недоволен. Унаследовав немалую долю отцовского интеллекта, он пошел по его стопам и, став студентом, проникся радикальными идеями. Юноша хотел изучать медицину, но Гегель настоял на коммерции. Людвиг сбежал и завербовался в голландский Иностранный легион, с которым отправился в Ост-Индию, где и умер от лихорадки.

В этот период Гегель создает второе выдающееся произведение, «Науку логики». Этот magniloquum opus отличается в первую очередь тем, что ни первого, ни второго из указанных в названии предметов в нем отыскать просто невозможно. Под наукой Гегель понимал метафизику – прямой антитезис физики, а под логикой – собственный диалектический метод. Если считать этот метод логическим, то система Гегеля и в самом деле самая четко структурированная, всеобъемлющая и блестяще аргументированная из всех когда-либо существовавших философских систем. В противном случае возникает немалый соблазн видеть во всей конструкции метафизическое заблуждение. (Сторонники второй точки зрения считают, что Гегелю следовало бы назвать свой опус «Метафизикой метафизики», что точнее отражало бы его содержание.)

В «Науке логики» Гегель не рассматривает логику, но исследует понятия, которыми мы оперируем в логическом диспуте, такими как кантовские категории бытия, количества, отношения и т.?д. Самой важной из них, по мнению Гегеля, является категория отношения, а наиболее универсальным отношением – противоречие. Так начинается диалектический процесс «тезис – антитезис – синтез». Как мы уже видели, Гегель считал мышление первоосновой всего сущего, а поскольку диалектический метод управляет процессом мышления, то получается, что он управляет и всем сущим. Такова, по Гегелю, «наука» логики: все подчинено диалектическому методу.

«Если обозреть вкратце моменты этого перехода качества в количество, то окажется, что качественное имеет своим основным определением бытие и непосредственность, в которой граница и определенность так тождественны с бытием [данного] нечто, что с их изменением исчезает и само нечто…» (Неудивительно, что среди тех, кто разгадал дьявольски трудный код «Энигма», использовавшийся нацистами во время Второй мировой войны, были те, кто изучал Гегеля.)

«Наука логики» вскрывает фундаментальное различие между Гегелем и Кантом. Оригинальный ученый и блестящий логик, Кант вполне имел право написать книгу о науке и логике. Гегель, с другой стороны, принял исторический подход к философии. Он рассматривал мир в целом, как процесс непрерывного исторического развития. При таком подходе детали того, что «здесь и сейчас», размываются. Все отступает в тень исторической перспективы. Кант же, наоборот, смотрит на вещи ясным взглядом ученого. Сейчас в моде как раз кантовский подход, но возможно, что с завершением длительной эры экспансии в истории человечества гегелевская точка зрения снова станет преобладающей.

«Наука логики» принесла Гегелю славу. Уже после выхода первой части книги ему стали предлагать место профессора в университетах Гейдельберга и Берлина. Гегель выбрал Гейдельберг, куда и прибыл в 1816 г. Он – самый почитаемый из всех философов, работавших в этом университете на протяжении его долгой истории, а на склоне холма, на противоположном от города берегу реки, есть тропинка, известная как «тропа философа». Чтобы добраться до нее, надо подняться по склону между виноградниками; внизу виден старый мост через Некар, а на дальнем берегу, под замком, раскинулся старинный университетский городок. Много лет назад кто-то сказал мне, что тропинку назвали в честь Гегеля, но потом кто-то другой сказал, что это неправда: Гегель терпеть не мог пеших прогулок за городом.

Через год после переезда в Гейдельберг Гегель опубликовал «Энциклопедию философских наук» – для подготовительного чтения студентами перед его лекциями. Эта книга содержит основные положения его философии и помогает читателю познакомиться с особенностями изложения и весьма эксцентричным употреблением разных слов. Страдала не только логика; понять лекции Гегеля было совершенно невозможно, если вы не знали всей его абракадабры. Расшифровке подлежали даже простейшие объяснения.

В «Энциклопедии» Гегель также совершенствует свою систему. Теперь ее можно рассматривать как последовательность пирамидальных структур, увенчанную супертриадой, где тезис – Абсолютная Идея, антитезис – Природа, а синтез – Дух, или Абсолютная Реальность. Всю систему можно представлять как Дух (который есть также Абсолютная Реальность), постигающий самое себя и свою значимость. Как индивиды мы постепенно проходим через эту систему, становясь разумнее, духовнее, постигая себя и свое место в мире.

Система Гегеля есть идеалистический монизм – всеобъемлющий синтез Природы и Абсолютной Идеи: Мировой Дух (или Абсолютная Реальность). Система не только триадична, для нее характерна цикличность, поскольку неотъемлемой ее частью является дифференциация. Развитие происходит согласно диалектическому принципу: тезис порождает антитезис и так далее. Истина может быть познана только после того, как она дифференцировала себя – породила свой антитезис, заблуждение – и преодолела его. Подобным же образом Бог бесконечен только потому, что он установил для себя ограничение – конечность – и преодолел его. (Отзвук схожего диалектического процесса слышен и в грехопадении человека, необходимом этапе на пути к истинной благодати.) Как есть интеграция синтеза, так есть и дифференциация тезиса, порождающего антитезис.

Проработав два года в Гейдельберге, Гегель решил перейти к антитезису и в 1818 г. переехал в Берлин. Там он стал профессором философии в Берлинском университете, заняв место, освободившееся после смерти Фихте. К этому времени Наполеон был разгромлен и Пруссия вновь заняла доминирующее положение среди немецких государств. В стране начиналась самая удушающая консервативная эпоха, и столицей реакции был Берлин. Гегелю было суждено прожить в прусской столице следующие тринадцать лет. Его лекции привлекали сотни студентов, а миазмы его философского влияния уже проникли в другие немецкие университеты в форме гегельянства.

Любое проявление свободы мысли и политических воззрений подавлялось, а потому берлинские студенты и утонченные горожане были вынуждены искать иные выходы интеллектуальной энергии. Результатом стал бурный рост числа желающих заниматься живописью, музыкой, философией.

Гегель фактически стал официальным философом Прусского государства. В 1821 г. он опубликовал «Философию права», посвященную вопросам политики и гражданских прав. Теперь он выступал за статус-кво и приходил в ужас от любых мыслей о радикальных переменах в обществе. Базовая диалектика его новой работы выглядела так:

Тезис: абстрактные универсальные законы. Антитезис: сознание индивида. Синтез: нравственность общества.

Гегель считал, что это общество должно основываться на ценностях семьи и авторитетных профессий. Как ни удивительно, идеальное государство, которое он имел в виду, напоминало скорее не прусскую, а британскую модель устройства. Оно включало парламентское правление, ограниченную власть монарха, суд присяжных и терпимое отношение к инакомыслящим – в первую очередь к религиозным несогласным и евреям. (Насколько я могу судить, Гегель был совершенно свободен от антисемитизма, который считался вполне приемлемым и достиг масштабов эпидемии в форме захлестнувших Пруссию погромов).

Тем временем Гегель продолжал заниматься своим обычным делом – читал лекции десяткам жадных до знаний студентов, заполнявших аудиторию. Положив на кафедру перед собой табакерку, опустив лысеющую голову, он неуклюже возился в своих бумагах, листая страницы, медленно что-то бубня, неуклюже продираясь сквозь бесконечные нагромождения придаточных предложений, выдавливая из себя каждую фразу. Но поднявшись наконец на плато чистой абстракции, Гегель достигал, случалось, апофеоза внезапного красноречия, речь его возвышалась над постоянно конфликтующими тезисами и антитезисами профессионального языка и взмывала на недосягаемую высоту, где и росла, словно по собственной воле, пока у лектора не случался очередной приступ кашля.

Порой после лекции какой-нибудь окончательно запутавшийся студент отправлялся вслед за Гегелем к нему на квартиру. Здесь он видел странного человека с болезненно-бледным лицом, сидевшего за огромным, заваленным книгами и бумагами столом, закутанного в серо-желтый, до пола, халат. В ходе нескладного разговора Гегель вдруг задумывался о чем-то своем, ворошил разбросанные бумаги, что-то бормотал себе под нос и лишь по прошествии немалого времени вспоминал о своем госте.

В это время Гегель почти ничего не печатал, но благодаря нескольким верным криптографам записи его лекций публиковались в различных сборниках. Эти заметки представляют собой наиболее полное изложение его взглядов на эстетику и философию религии, а также печально знаменитую концепцию философии истории. Историю Гегель пытается свести к диалектическому процессу – впоследствии эта псевдоидея вернулась в трудах его последователя Маркса. Согласно такому подходу, история имеет цель (для Гегеля это божественная воля, для Маркса – коммунистическая утопия). Гегель прослеживает ползучее продвижение диалектики через песочные крепости времени. Империи прошлого – Китай, Древняя Греция, Рим – проложили путь Прусскому государству, высшей форме общественного устройства из всех существовавших на Земле (права которого неизмеримо превосходят права любого индивидуума).

«Мы увидим при рассмотрении истории философии, что в других европейских странах, в которых ревностно занимаются науками и совершенствованием ума и где эти занятия пользуются уважением, философия, за исключением названия, исчезла до такой степени, что о ней не осталось даже воспоминания, не осталось даже смутного представления о ее сущности; мы увидим, что она сохранилась лишь у немецкого народа в качестве его своеобразной черты. Мы получили от природы высокое призвание быть хранителями этого священного огня, подобно тому, как некогда роду Евмолпидов в Афинах выпало на долю сохранение элевзинских мистерий или жителям острова Самофракии – сохранение и поддержание возвышенного религиозного культа; подобно тому, как еще раньше мировой дух сохранил для еврейского народа высшее сознание, что он, этот дух, произойдет из этого народа как новый дух».

Идея поступать с предыдущими хранителями «священного огня» высшего разума так, как поступали с ними нацисты в XX в., принадлежала, конечно, не Гегелю. Он пришел бы в ужас от тех мерзостей, что творили в Третьем рейхе во времена Гитлера. Но и та ерунда, которую он писал, на пользу делу, мягко говоря, не шла.

Гегель старался смотреть на историю с возможно более широкой перспективы и называл свой подход «всемирно-историческим». История виделась ему как процесс самореализации. Человечество вступило на путь интеллектуальной рефлексии и самопознания, постепенного понимания своего единства и цели. Осмысливая историю нашей самореализации как значимое целое, заявлял Гегель, мы вбираем все наше прошлое. Поэтому цель истории состоит в постижении смысла жизни и никак не меньше.