Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

«Мой дорогой, когда ты вырастешь, вспомнишь ли ты, как однажды зимним вечером ты вышел из детской в столовую, - это было после одной из наших ссор, - и, опустив глаза, сделал такое грустное личико? Ты большой шалун, и когда что-нибудь увлечет тебя, ты не знаешь удержу. Но я не знаю никого трогательнее тебя, когда ты притихнешь, подойдешь и прижмешься к моему плечу! Если же это происходит после ссоры, и я говорю тебе ласковое слово, как порывисто ты целуешь меня, в избытке преданности и нежности, на которую способно только детство! Но это была слишком крупная ссора…» В тот вечер ты даже не решился подойти ко мне: «Покойной ночи, дядечка» - сказал ты и, поклонившись, шаркнул ножкой (после ссоры ты хотел быть особенно благовоспитанным мальчиком). Я ответил так, будто между нами ничего не было: «Покойной ночи». Но мог ли ты удовлетвориться этим? Забыв обиду, ты опять вернулся к заветной мечте, что пленяла тебя весь день: «Дядечка, прости меня… Я больше не буду… И пожалуйста, покажи мне цифры!» Можно ли было после этого медлить с ответом? Я помедлил, ведь я очень умный дядя… В тот день ты проснулся с новой мечтой, которая захватила всю твою душу: иметь свои книжки с картинками, пенал, цветные карандаши и выучиться читать и писать цифры! И все это сразу, в один день! Едва проснувшись, ты позвал меня в детскую и засыпал просьбами: купить книг и карандашей и немедленно приняться за цифры. «Сегодня царский день, все заперто» - соврал я, уж очень не хотелось мне идти в город. «Нет, не царский!» - закричал было ты, но я пригрозил, и ты вздохнул: «Ну, а цифры? Ведь можно же?». «Завтра» - отрезал я, понимая, что тем лишаю тебя счастья, но не полагается баловать детей… «Ну хорошо же!» - пригрозил ты и, как только оделся, пробормотал молитву и выпил чашку молока, принялся шалить, и весь день нельзя было унять тебя. Радость, смешанная с нетерпением, волновала тебя все больше, и вечером ты нашел им выход. Ты начал подпрыгивать, бить изо всей силы ногами в пол и громко кричать. И мамино замечание ты проигнорировал, и бабушкино, а мне в ответ особенно пронзительно крикнул и ещё сильнее ударил в пол. И вот тут начинается история… Я сделал вид, что не замечаю тебя, но внутри весь похолодел от внезапной ненависти. И ты крикнул снова, весь отдавшись своей радости так, что сам господь улыбнулся бы при этом крике. Но я в бешенстве вскочил со стула. Каким ужасом исказилось твое лицо! Ты растерянно крикнул ещё раз, для того, чтобы показать, что не испугался. А я кинулся к тебе, дернул за руку, крепко и с наслаждением шлепнул и, вытолкнув из комнаты, захлопнул дверь. Вот тебе и цифры! От боли и жестокой обиды ты закатился страшным и пронзительным криком. Ещё раз, ещё… Затем вопли потекли без умолку. К ним прибавились рыдания, потом крики о помощи: «Ой больно! Ой умираю!» «Небось не умрешь, - холодно сказал я. - Покричишь и смолкнешь». Но мне было стыдно, я не поднимал глаз на бабушку, у которой вдруг задрожали губы. «Ой, бабушка!» - взывал ты к последнему прибежищу. А бабушка в угоду мне и маме крепилась, но едва сидела на месте. Ты понял, что мы решили не сдаваться, что никто не придет утешить тебя. Но прекратить вопли сразу было невозможно, хотя бы из-за самолюбия. Ты охрип, но все кричал и кричал… И мне хотелось встать, войти в детскую большим слоном и пресечь твои страдания. Но разве это согласуется с правилами воспитания и с достоинством справедливого, но строгого дяди? Наконец ты затих… Только через полчаса я заглянул будто по постороннему делу в детскую. Ты сидел на полу весь в слезах, судорожно вздыхал и забавлялся своими незатейливыми игрушками - пустыми коробками спичек. Как сжалось мое сердце! Но я едва взглянул на тебя. «Теперь я никогда больше не буду любить тебя, - сказал ты, глядя на меня злыми, полными презрения глазами. - И никогда ничего не куплю тебе! И даже японскую копеечку, какую тогда подарил, отберу!» Потом заходили мама и бабушка, и так же делая вид, что зашли случайно. Заводили речь, о нехороших и непослушных детях, и советовали попросить прощения. «А то я умру» - говорила бабушка печально и жестоко. «И умирай» - отвечал ты сумрачным шепотом. И мы оставили тебя, и сделали вид, что совсем забыли о тебе. Опустился вечер, ты все так же сидел на полу и передвигал коробки. Мне стало мучительно, и я решил выйти и побродить по городу. «Бесстыдник! - зашептала тогда бабушка. - Дядя любит тебя! Кто же купит тебе пенал, книжку? А цифры?» И твое самолюбие было сломлено. Я знаю, чем дороже мне моя мечта, тем меньше надежд на её достижение. И тогда я лукавлю: делаю вид, что равнодушен. Но что мог сделать ты? Ты проснулся, исполненный жаждой счастья. Но жизнь ответила: «Потерпи!» В ответ ты буйствовал, не в силах смирить эту жажду. Тогда жизнь ударила обидой, и ты закричал о боли. Но и тут жизнь не дрогнула: «Смирись!» И ты смирился. Как робко ты вышел из детской: «Прости меня, и дай хоть каплю счастья, что так сладко мучит меня». И жизнь смилостивилась: «Ну ладно, давай карандаши и бумагу». Какой радостью засияли твои глаза! Как ты боялся рассердить меня, как жадно ты ловил каждое мое слово! С каким старанием ты выводил полные таинственного значения черточки! Теперь уже и я наслаждался твоей радостью. «Один… Два… Пять…» - говорил ты, с трудом водя по бумаге. «Да нет, не так. Один, два, три, четыре». - «Да, три! Я знаю», - радостно отвечал ты и выводил три, как большую прописную букву Е.

Иван Бунин

Мой дорогой, когда ты вырастешь, вспомнишь ли ты, как однажды зимним вечером ты вышел из детской в столовую, остановился на пороге, – это было после одной из наших ссор с тобой, – и, опустив глаза, сделал такое грустное личико?

Должен сказать тебе: ты большой шалун. Когда что-нибудь увлечет тебя, ты не знаешь удержу. Ты часто с раннего утра до поздней ночи не даешь покоя всему дому своим криком и беготней. Зато я и не знаю ничего трогательнее тебя, когда ты, насладившись своим буйством, притихнешь, побродишь по комнатам и, наконец, подойдешь и сиротливо прижмешься к моему плечу! Если же дело происходит после ссоры и если я в эту минуту скажу тебе хоть одно ласковое слово, то нельзя выразить, что ты тогда делаешь с моим сердцем! Как порывисто кидаешься ты целовать меня, как крепко обвиваешь руками мою шею, в избытке той беззаветной преданности, той страстной нежности, на которую способно только детство!

Но это была слишком крупная ссора.

Помнишь ли, что в этот вечер ты даже не решился близко подойти ко мне?

– Покойной ночи, дядечка, – тихо сказал ты мне и, поклонившись, шаркнул ножкой.

Конечно, ты хотел, после всех своих преступлений, показаться особенно деликатным, особенно приличным и кротким мальчиком. Нянька, передавая тебе единственный известный ей признак благовоспитанности, когда-то учила тебя: «Шаркни ножкой!» И вот ты, чтобы задобрить меня, вспомнил, что у тебя есть в запасе хорошие манеры. И я понял это – и поспешил ответить так, как будто между нами ничего не произошло, но все-таки очень сдержанно:

– Покойной ночи.

Но мог ли ты удовлетвориться таким миром? Да и лукавить ты не горазд еще. Перестрадав свое горе, твое сердце с новой страстью вернулось к той заветной мечте, которая так пленяла тебя весь этот день. И вечером, как только эта мечта опять овладела тобою, ты забыл и свою обиду, и свое самолюбие, и свое твердое решение всю жизнь ненавидеть меня. Ты помолчал, собрал силы и вдруг, торопясь и волнуясь, сказал мне:

– Дядечка, прости меня… Я больше не буду… И, пожалуйста, все-таки покажи мне цифры! Пожалуйста!

Можно ли было после этого медлить ответом? А я все-таки помедлил. Я, видишь ли, очень, очень умный дядя…

Ты в этот день проснулся с новой мыслью, с новой мечтой, которая захватила всю твою душу.

Только что открылись для тебя еще не изведанные радости: иметь свои собственные книжки с картинками, пенал, цветные карандаши – непременно цветные! – и выучиться читать, рисовать и писать цифры. И все это сразу, в один день, как можно скорее. Открыв утром глаза, ты тотчас же позвал меня в детскую и засыпал горячими просьбами: как можно скорее выписать тебе детский журнал, купить книг, карандашей, бумаги и немедленно приняться за цифры.

– Но сегодня царский день, все заперто, – соврал я, чтобы оттянуть дело до завтра или хоть до вечера: уж очень не хотелось мне идти в город.

Но ты замотал головою.

– Нет, нет, не царский! – закричал ты тонким голоском, поднимая брови. – Вовсе не царский, – я знаю.

– Да уверяю тебя, царский! – сказал я.

– А я знаю, что не царский! Ну, пожа-алуйста!

– Если ты будешь приставать, – сказал я строго и твердо то, что говорят в таких случаях все дяди, – если ты будешь приставать, так и совсем не куплю ничего.

Ты задумался.

– Ну, что ж делать! – сказал ты со вздохом. – Ну, царский так царский. Ну, а цифры? Ведь можно же, – сказал ты, опять поднимая брови, но уже басом, рассудительно, – ведь можно же в царский день показывать цифры?

– Нет, нельзя, – поспешно сказала бабушка. – Придет полицейский и арестует… И не приставай к дяде.

– Ну, это-то уж лишнее, – ответил я бабушке. – А просто мне не хочется сейчас. Вот завтра или вечером – покажу.

– Нет, ты сейчас покажи!

– Сейчас не хочу. Сказал, – завтра.

– Ну, во-от, – протянул ты. – Теперь говоришь – завтра, а потом скажешь – еще завтра. Нет, покажи сейчас!

Сердце тихо говорило мне, что я совершаю в эту минуту великий грех – лишаю тебя счастья, радости… Но тут пришло в голову мудрое правило: вредно, не полагается баловать детей.

И я твердо отрезал:

– Завтра. Раз сказано – завтра, значит, так и надо сделать.

– Ну, хорошо же, дядька! – пригрозил ты дерзко и весело. – Помни ты это себе!

И стал поспешно одеваться.

И как только оделся, как только пробормотал вслед за бабушкой: «Отче наш, иже еси на небеси…» – и проглотил чашку молока, – вихрем понесся в зал. А через минуту оттуда уже слышались грохот опрокидываемых стульев и удалые крики…

И весь день нельзя было унять тебя. И обедал ты наспех, рассеянно, болтая ногами, и все смотрел на меня блестящими странными глазами.

– Покажешь? – спрашивал ты иногда. – Непременно покажешь?

– Завтра непременно покажу, – отвечал я.

– Ах, как хорошо! – вскрикивал ты. – Дай бог поскорее, поскорее завтра!

Но радость, смешанная с нетерпением, волновала тебя все больше и больше. И вот, когда мы – бабушка, мама и я – сидели перед вечером за чаем, ты нашел еще один исход своему волнению.

Ты придумал отличную игру: подпрыгивать, бить изо всей силы ногами в пол и при этом так звонко вскрикивать, что у нас чуть не лопались барабанные перепонки.

– Перестань, Женя, – сказала мама.

В ответ на это ты – трах ногами в пол!

– Перестань же, деточка, когда мама просит, – сказала бабушка.

Но бабушки-то ты уж и совсем не боишься. Трах ногами в пол!

– Да перестань, – сказал я, досадливо морщась и пытаясь продолжать разговор.

– Сам перестань! – звонко крикнул ты мне в ответ, с дерзким блеском в глазах и, подпрыгнув, еще сильнее ударил в пол и еще пронзительнее крикнул в такт.

Я пожал плечом и сделал вид, что больше не замечаю тебя.

Но вот тут-то и начинается история.

Я, говорю, сделал вид, что не замечаю тебя. Но сказать ли правду? Я не только не забыл о тебе после твоего дерзкого крика, но весь похолодел от внезапной ненависти к тебе. И уже должен был употреблять усилия, чтобы делать вид, что не замечаю тебя, и продолжать разыгрывать роль спокойного и рассудительного.

Но и этим дело не кончилось.

Ты крикнул снова. Крикнул, совершенно позабыв о нас и весь отдавшись тому, что происходило в твоей переполненной жизнью душе, – крикнул таким звонким криком беспричинной, божественной радости, что сам Господь Бог улыбнулся бы при этом крике. Я же в бешенстве вскочил со стула.

– Перестань! – рявкнул я вдруг, неожиданно для самого себя, во все горло.

Какой черт окатил меня в эту минуту целым ушатом злобы? У меня помутилось сознание. И надо было видеть, как дрогнуло, как исказилось на мгновение твое лицо молнией ужаса!

1) Особенности жанра. Произведение И.А. Бунина «Цифры» принадлежит к жанру рассказа.

2) Особенности повествования в рассказе. Повествование в рассказе ведётся от первого лица, от лица дяди, который описывает произошедший случай и дает нравственную оценку своему поступку. Наказав мальчика, дядя чувствует, что не прав, поэтому он «через полчаса после того, как ты затих, заглянул в детскую. И то как? Подошел к дверям, сделал серьезное лицо и растворил их с таким видом, точно у меня было какое-то дело». Взрослый человек оказался перед нравственным выбором: признать свою вину и помириться с ребёнком. Но гордыня, желание выдержать характер не позволили дяде сразу же наладить отношения с племянником. Нравственно мудрее оказался маленький герой рассказа, который смирился, робко вышел из детской и попросил у дяди прощения: «Дядечка, прости меня. И дай мне хоть каплю того счастья, жажда которого так сладко мучит меня». Прошло много лет, но именно дядя помнит со всеми подробностями тот давний случай, так как в тот момент не смог верно оценить ситуацию.

От какого лица ведётся повествование в рассказе? (от лица дяди)

Как рассказчик характеризует пору детства? (пора «беззаветной, той страстной нежности»)

Чем, по мнению дяди, ребёнок отличается от взрослого человека? (Ребенок не способен лукавить, быстро забывает обиду, стремится немедленно осуществить свою мечту.)

3) Особенности сюжета произведения. Сюжет рассказа И.А. Бунина «Цифры» основан на описании ссоры между мальчиком и дядей, которая произошла из-за стремления мальчика как можно быстрее узнать цифры и нежелания дяди их показывать именно в этот день. Оба героя оказались перед выбором: племянник должен был подождать до завтра, а дядя не руководствоваться мудрым правилом: «вредно, не полагается баловать детей». Непосредственность детской натуры привела к тому, что мальчик «придумал отличную игру: подпрыгивать, бить изо всей силы ногами в пол и при этом так звонко вскрикивать, что у нас чуть не лопались барабанные перепонки».

4) Характеристика героев рассказа.

Какова была заветная мечта мальчика? (увидеть цифры)

Из-за чего произошла ссора между дядей и племянником? (Мальчик хотел как можно быстрей осуществить свое желание: увидеть цифры, а дядя решил выдержать характер и показать цифры племяннику на следующий день.)

Чем руководствовался дядя, решив не показывать племяннику цифры в тот день? (мудрым правилом: «вредно, не полагается баловать детей»)

Как повел себя мальчик, узнав о решении дяди не показывать в этот день цифры? (племянник начал шалить)

Почему дядя накричал на племянника, что вывело его из себя? (племянник дерзко оговорился дяде)

Кто виноват в ссоре между мальчиком и дядей? (и дядя, и племянник) Поясните свою точку зрения <

Чью сторону заняли мама и бабушка? (дядину) 11очему?

Чем закончилась ссора между мальчиком и дядей? (мальчик смирился и попросил у дяди прощение)

Простил ли сам себя дядя за эту ссору? Поясните свою точку зрения. (Дядя себя не простил, иначе он не помнил бы о ссоре.)

5) Особенности авторской позиции в рассказе. Автор пытается объективно оценить ситуацию, никого не обвиняя. Каждый (и мальчик, и дядя) по-своему виноват в ссоре, по всС же взрослый человек должен быть мудрее и попытаться найти выход из создавшегося положения.

6) Смысл названия рассказа. Рассказ И.А. Бунина называется «Цифры», так как цифры - мечта мальчика, объект, из-за которого произошла ссора между племянником и дядей.

В своем труде, под названием «Цифры» Бунин делает основными героями маленького мальчишку и его дядю. Они показаны в теплых взаимоотношениях и давно дружат. Дядя любит племянника, но держит его на расстоянии, потому как придерживается личного мнения о том, что детей баловать очень вредно. Жизнь показана через восприятие взрослого человека с опытом и умением владеть своими чувствами. Но ребенку этого не понять. У него нет такого жизненного опыта. Мальчик Женя решается бунтовать.

Рассказ создан Буниным не чтобы мучить детей нравоучениями, а чтобы поколение старших могло увидеть себя со стороны. Все время конфликта с малышом они сильно переживают. У бабушки дрожат губы, дядя начинает осуждать себя за лень. Пока мальчик забыл, что произошло в один из зимних вечеров, взрослые все хорошо помнят. Сердце ребенка быстро обиды забыло, без мучения совести, он не собирался чинить кому-то зло. Мальчик жил в радости каждого момента в жизни. Но именно такой случай заставил дядю критически взглянуть на себя и провести глубокий анализ своей жизни.

Главная задача Бунина выполнена. Писатель вводит читателя в сложнейший мир взаимоотношений взрослых и детей. Каждый должен понять, что иногда взрослые ведут себя слишком властно по отношению к детям, не замечая в них еще маленьких, но людей. Дети - это люди, со своими желаниями, чувствами, которые следует уважать. Нужно относится к детям внимательнее, чтобы ни ранить чуткую душу.

В своем повествовании автор проводит глубокую оценку психики детской, сравнивает ее с взрослой. Малыши и старшие проживают в одном доме, говорят на родном и одном языке, а сталкиваются с полным непониманием друг друга. Когда каждый такой ребенок вырастет, он полностью забывает свои детские моменты жизни. Определенные происшествия жизни, возможно, помнить, а восстановить свое отношение детское к ним практически невозможно.

Ссора взрослого мужчины и ребенка рассмотрен по двум абсолютно разным точкам зрения. Чувство радости было погашено гордостью и некой раздражительностью взрослого человека. Малыш стремился как можно скорее изведать мир, изучить цифры, а взрослый посчитал это за баловство, отложили все обучение на потом. Мимоходом причинив ребенку боль.

Главная мысль

Основная мысль положена на то, что дети должны воспитываться в ласке и доброте, без навязывания личных понятий. Основная мысль Бунина, необходимая для донесения каждому читателю.

Главный вывод рассказа Бунина "Цифры" – воспитание в счастье.

Глава 1

Начинается вступлением, где предоставляется краткое содержание. Выражены авторские размышления детства и детей в целом, о трудности воспитательного процесса. Важно поступать рассудительно. Автор неоднократно задается вопросами о правильных инструментах в воспитании, которые используются.

Глава 2

представляет собой описание картин, которые привели к конфликту ребенка и взрослого. Племянник умоляет своего дядю приобрести все для того, чтобы быстро изучить цифры, научится читать. Дядя не может перебороть чувство лени и перкладывает все на следующий день. Ребенок остается без радости познания и томится в ожидании.

Глава 3

Не зная как себя правильно вести им унять свое любопытство малыш начинает громко кричать, топотать в пол. Дядя начинает сердиться, ругает и выгоняет ребенка из комнаты.

Глава 4

представляют картину слез ребенка, его большое горе. Все взрослые, включая дядю, маму, бабушку спокойно продолжают свою беседу, не подавая вида, что случилась трагедия. Они пытаются оправдать свой поступок воспитательными мерами.

Глава 5

Мальчик забывает про обиду и занимается развлечениям коробочками. Дядя выдерживает паузу и не мирится с мальчиком. Взрослые полностью забывают о Жене.

Глава 6

Строгая отношение, политика старших взяла свое. Ребенок и его самолюбие было сломлено, он смерился с наказанием в надежде на возможное счастье познания цифр.

Глава 7

Ребенок сам делает шаг к примирению, дядя делает печальное лицо. Но все-таки он смилостивился и обучает племянника цифрам. Испытывая радость от счастья племянника.

Рассказ И. А. Бунина "Цифры" - идеальный пример разноязычия детей и взрослых. Описываемый в произведении случай типичен для общества.

И.А. Бунин является непревзойденным мастером русского языка. Из всего разнообразия русских слов Бунин подбирал для своих произведений самые живописные и сильные. В своем творчестве автор проявляет глубокий интерес к людским взаимоотношениям, описывает все их духовные переживания и глубокий внутренний мир. Всегда докладно открывает жизнь человеческую перед читателем хорошие и плохие черты характера, мотивацию поступков.

Бунин - автор литературных трудов, написанных в самом истоке ХХ века. Тяжелое время для всей России, которая переживала перелом. Проходит пересмотр всех ценностей в жизни. Литературные сокровища Бунина находятся на пике современности всегда и раскрывают задачи гуманности, поступков по совести и нравственных.

Картинка или рисунок Цифры

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Чехов Переполох

  Машенька Павлецкая, девушка из бедной интеллигентной семьи, живет в семье Кушкиных, где работает гувернанткой. Вернувшись с прогулки, она замечает переполох в доме.

• Краткое содержание сказки Красавица и чудовище Перро

  В одном государстве проживало семейство богатого купца, состоящее из трех дочерей и сыновей. Самую младшую все звали Красавица, потому что она была прекрасна. Не по душе она была своим сестрам, так как она всем нравилась

• Краткое содержание История про Каина и Авеля

  Сегодня даже совершенно далекие от религии люди знают историю двух братьев Каина и Авеля. Оно и неудивительно - данный библейский сюжет не раз экранизировался в художественных фильмах, упоминался

• Краткое содержание Жуковский Людмила

  Тоскующая Людмила ждёт своего возлюбленного, гадая, может, разлюбил он её и поэтому покинул, или вовсе погиб. Вдруг у горизонта она видит облака пыли, и до неё доносятся лошадиное ржание и топот копыт

• Краткое содержание Астафьев Бойе

Вспомнишь ли ты, мой дорогой, когда станешь взрослым, как в один зимний вечер ты вошел в столовую с грустным личиком, опустив глаза? Это случилось после одной из наших с тобой ссор. Ты шалун, и в своих увлечениях не знаешь удержу. Но нет для меня ничего трогательнее, чем когда притихший, ты прижмешься к моему плечу! Когда такое происходит после ссоры, стоит мне сказать ласковое слово, как ты порывисто целуешь меня, переполненный преданностью и нежностью, которые возможны только в детстве.

Но сегодня произошла слишком крупная ссора для того, чтобы так просто разрешиться.

В тот вечер ты ко мне даже не решился подойти. Шаркнув ножкой и поклонившись, ты сказал: «Покойной ночи, дядечка». Особенно благовоспитанным мальчиком ты бывал после ссоры. Я сделал вид, будто между нами не произошло никакой ссоры: «Покойной ночи». Мог ли ты этим удовлетвориться? Ты тут же забыл обиду и снова вернулся к своей заветной мечте, пленявшей тебя весь день. Ты попросил прощения, пообещал так больше не поступать и вернулся к нашему разговору: «…Пожалуйста, покажи мне цифры!» Будучи умным дядей, я помедлил с ответом…

В тот день у тебя появилась новая мечта, захватившая всю твою душу: ты захотел иметь книжки с картинками, цветные карандаши, пенал и непременно выучиться писать и читать цифры! И сделать это все сразу, за один день! Лишь только проснувшись, ты позвал меня в свою комнату и одна за другой посыпались просьбы: купить карандашей и книг и тут же приняться за цифры.

Я соврал, что сегодня царский день, и все лавки заперты. Очень уж мне не хотелось идти в город. Ты закричал было, что день не царский, но я пригрозил, и ты тоскливо вздохнул. Я понимал, что лишаю тебя счастья, но ответил: «Завтра». Детей все же баловать не полагается.

Ты пригрозил: «Ну хорошо же!» - и после молитвы и завтрака начал свои шалости, да так баловался, что тебя нельзя было унять весь день. Твоя радость смешалась с нетерпением, к вечеру твое волнение увеличилось еще больше. Ты стал подпрыгивать и изо всей силы бить ногами в пол и одновременно громко кричать. Ты не обратил внимания на мамино замечание, затем на бабушкино, а в ответ на мое замечание ты крикнул особенно пронзительно и ещё громче ударил в пол. Вот тут-то вся история и началась …

Сделав вид, что я ничего не замечаю, хотя внутри меня все похолодело от внезапной ярости, я не реагировал на твое поведение. И тут ты снова крикнул. Тут я не выдержал и, взбешенный, вскочил со стула. Какой ужас был написан на твоем лице! Ты еще раз растерянно крикнул, больше для того, чтобы показать, что ничуть не испугался. Я тем временем бросился к тебе, схватил за руку, крепко и с огромным наслаждением шлепнул, выставил из комнаты и захлопнул дверь. Такие вот цифры!

Ты зашелся в страшном и пронзительном крике, вызванном болью и жестокой обидой. Вопли не прекращались, напротив, они только усиливались. К ним добавились рыдания, а затем крики о помощи. Я холодно сказал: «Покричишь и смолкнешь». Однако мне было стыдно, я старался не глядеть на бабушку, готовую разрыдаться. Но она крепилась, в угоду мне и маме.

Ты понял, что тебя никто не утешит, потому что мы не сдадимся. Но сразу прекратить вопли ты тоже не мог – тебе не позволяло самолюбие. Ты уже охрип, но продолжал кричать. Мне очень хотелось войти в детскую и остановить твои страдания, но ведь это неправильно с точки зрения воспитания и не согласуется с достоинством строгого и справедливого дяди? Ты, наконец, затих…

Лишь полчаса спустя заглянул я в детскую, будто по постороннему делу. Весь в слезах, ты сидел на полу и, судорожно вздыхая, забавлялся пустыми коробками спичек - незатейливыми своими игрушками. Мое сердце сжалось! Но стоило мне взглянуть на тебя, как, глядя на меня полными презрения, злыми глазами, ты сказал, что никогда больше не будешь любить меня, ничего мне не купишь и даже отберешь японскую копеечку, которую мне подарил.

Потом в комнату заходили мама и бабушка, тоже делая вид, что случайно заглянули. Они говорили о непослушных и нехороших детях и советовали попросить прощения. Бабушка печально и жестоко обещала умереть, на что ты сумрачным шепотом ответил: «И умирай». И мы оставили тебя, сделав вид, что забыли о тебе.

Наступил вечер, а ты все сидел на полу и двигал спичечные коробки. Я чувствовал себя мучительно, и отправился побродить по городу. Бабушка стала укорять тебя, говоря: «Бесстыдник… Дядя любит тебя!» Кто же тебе купит пенал и книжку, цифры? Твое самолюбие было побеждено.

Мне известно: чем дороже моя мечта, тем надежд на её достижение меньше. Тогда мне приходится лукавить: я принимаю равнодушный вид. Что же мог сделать ты? Проснувшись, ты был полон жаждой счастья. Однако жизнь приказала тебе потерпеть. Ты буйствовал, не имея возможности смирить эту жажду. И жизнь ответила тебе обидой, и ты кричал от боли. Жизнь и тут не дрогнула, она приказала смириться. И ты смирился.

Ты робко вышел из детской и попросил прощения. Жизнь смилостивилась и позволила взять карандаши и бумагу. Твои глаза засияли радостью. Ты так боялся рассердить меня, каждое мое слово ты ловил с жадностью. Ты старательно выводил черточки, полные таинственного значения. Теперь и я тоже наслаждался твоей радостью. Ты считал: «Один… Два… Пять…» - и с трудом водил по бумаге. Ты радостно выводил один, два, четыре… А цифра три была похожа на прописную букву Е.